"Джон Гришем. Дело о пеликанах [D]" - читать интересную книгу автора

утро".
- Томас! - Она наклонилась вперед к телевизору.
Каллахан отшвырнул простыню и сел, потирая глаза и пытаясь
сосредоточиться. Она подала ему кофе.
У Президента были печальные новости. Его глаза казались уставшими, и
смотрел он печально, но густой баритон внушал доверие. Перед ним лежали
записи, но он не пользовался ими. Он смотрел прямо в камеру и сообщал
американскому народу страшные новости прошлой ночи.
- Какого черта, - пробормотал Каллахан. После объявления о смертях
Президент переключился на некролог с восхвалениями в адрес Абрахама
Розенберга. Возвышенная легенда, так назвал он его. Это был перебор, но
Президент сохранял невозмутимое лицо, перечисляя вехи выдающейся карьеры
одного из самых ненавистных людей в Америке.
Каллахан изумленно уставился в телевизор. Дарби тоже не отрывала глаз.
- Очень трогательно, - сказала она.
Она замерзла, сидя на краю кровати. Розенберга инструктировали и ФБР,
и ЦРУ, объяснил Президент, а они считают, что убийства связаны между
собой. Он отдал распоряжение о проведении немедленного тщательного
расследования и пообещал, что виновные по этому делу предстанут перед
судом.
Каллахан сел прямо и укрылся простыней. Он поморгал, затем расчесал
пальцами свои непокорные волосы.
- Розенберг? Убит? - пробормотал он, уставившись на экран. Туман в
его голове сразу рассеялся, боль еще оставалась, но он не чувствовал ее.
- Отметь свитер, - сказала Дарби, потягивая кофе и глядя на круглое
лицо с обильным гримом и блестящими седыми тщательно зачесанными волосами.
Он выглядел чудесно, этот красивый человек с мягким голосом: так он
преуспевал в политике. Морщины на лбу собрались в одну большую складку, и
поэтому он выглядел сейчас даже еще печальнее, говоря о своем близком
друге судье Гленне Дженсене.
- Кинотеатр Монроуза, в полночь, - повторил Каллахан.
- Где это? - спросила она.
Каллахан закончил юридическую школу в Джорджтауне.
- Не уверен, но думаю, что это в непристойном районе.
- Он был гомосексуалистом?
- Я слышал разговоры. Очевидно.
Они сидели на краю кровати, обернув ноги простыней. Президент
распорядился о неделе национального траура. Флаги приспустить. Завтра
закрываются федеральные учреждения. Простой организации похорон
недостаточно. Он болтал еще что-то в течение нескольких минут, по-прежнему
глубоко опечаленный, даже потрясенный, очень человечный, но тем не менее
Президент и гражданин, четко несущий службу. Он вздохнул с открытой
улыбкой дедушки, полной доверия, мудрости и утешения.
На лужайке перед Белым домом появился репортер Эн-Би-Си и заполнил
пробелы в речи Президента. Полиция молчит, но, по-видимому, на данный
момент нет подозреваемых, как и не за что зацепиться. Да, оба судьи
находились под охраной ФБР, которое никак не комментирует это событие. Да,
"Монроуз" - место, облюбованное гомосексуалистами. Да, много угроз
раздавалось в адрес обоих, особенно Розенберга. И может быть много
подозреваемых, прежде чем найдут истинного.