"Мария Грипе. Дети теней ("Каролина" #3) " - читать интересную книгу автора

так все и кончилось, не успев начаться. Взамен я начала вздыхать по учителю
рисования, которым никто не интересовался. Он носил бархатный берет, и было
в нем что-то загадочное.
Вздыхать приходилось на расстоянии: в нашем классе он не преподавал.
Поэтому не успел наскучить мне слишком быстро, и моя любовь продлилась
несколько недель. Но затем мне стало все сложней поддерживать в себе этот
пыл, и он постепенно угас. Когда все закончилось, я не почувствовала ни
малейшего сожаления.
Тем временем было решено, что к весне я пройду конфирмацию. К обряду
нас готовил учитель катехизиса, но в него я не могла влюбиться. Он был
слишком старым...
Уроки катехизиса начались уже осенью, и мы стали заниматься вместе с
параллельным классом. В нем училась девочка чуть старше меня, на которую я
давно обратила внимание. Звали ее Ингеборг.
Еще год назад я и мечтать не могла о том, чтобы познакомиться с такой
девушкой, как Ингеборг. Я бы ни за что не осмелилась на это. Она,
великолепная яркая бабочка, - и я, маленькая серая мушка.
Ингеборг была, что называется, "мыслящей" личностью. К тому же
красавица. Нежная кожа, лучистые глаза, копна вьющихся золотистых волос...
Она была выше и физически крепче меня, но, несмотря на это, производила
впечатление существа едва ли не воздушного. Остальные рядом с ней казались
неуклюжими и грубыми.
Ее внешнюю красоту видели все, и восхищаться мог каждый, но вскоре я
обнаружила, что ее внутренний мир был еще прекрасней. Ингеборг -
единственный человек, чью душу я действительно смогла увидеть. Звучит
высокопарно, но это правда. Ингеборг не боялась быть искренней во всем, что
делала.
В школе об Ингеборг знали немного, разве только то, что она жила у
каких-то родственников. Вообще она приехала к нам из других краев, откуда-то
с севера. Ее родители владели большой усадьбой и считались людьми
состоятельными. Ингеборг была поздним ребенком. Старшие дети давно стали
взрослыми, а родители состарились. О них она всегда говорила с большим
почтением и считала чуть ли не святыми.
Мы подружились. Первый шаг сделала Ингеборг. Она обнаружила, что у нас
схожий "образ мыслей", а также одинаковые "высокие идеалы". Я бы наверняка
понравилась ее родителям - так считала она.
Голос у нее был чистый и звонкий, просто ангельский. Я не понимала, что
она нашла во мне, и поначалу держалась довольно скованно. Ингеборг казалась
мне "птицей высокого полета", и я не знала, как вести себя в ее обществе. В
ней все было так красиво и благородно, что я терялась. А иногда находила ее
слишком уж серьезной и начинала сомневаться: а не притворство ли это?
Но тут я, конечно, ошибалась. Напротив, она была удивительно искренней,
и серьезность в ней сочеталась с юмором. Чем бы она ни занималась, это шло
из самого сердца. Все сомнения исчезали, стоило ей взять скрипку. Ингеборг
была еще и очень музыкальной. Не передать, какое волнение вызывала во мне ее
игра!
Еще я помню одно сочинение, которое она дала мне прочесть, - речь в нем
шла о тех местах, где она родилась. Написано было, в общем, незатейливо, но
каждая строчка буквально дышала любовью. Конечно, это может показаться
преувеличением, когда говоришь на такую прозаическую тему: маленькая девочка