"Александр Степанович Грин. Телеграфист из Медянского бора" - читать интересную книгу автора

Пожалуйста, не отпирайся!.. Сердишься. А почему, неизвестно...
Елена еще плотнее сжала губы.
- Да нет же, я совсем не сержусь...
Григорий Семеныч огорченно пожал плечами и развернул газету. Но через
минуту помешал в стакане и, стараясь подавить мгновенную тонкую струйку
обоюдного неудовольствия, сказал:
- У меня разные дела в городе. Прежде всего надо заказать стекол для
парников... Потом с этими процентами... Да еще посмотреть Гущинский
локомобиль, но я думаю, что он врёт... Наверное, с починкой, очень уж
дешево... А тебе... нужно что-нибудь?..
- Мне? - холодно спросила она. - Что же мне может быть нужно? Нет.
- Это уж тебе знать, - кротко заметил Варламов. - Что ты... такая
странная? Это невесело.
- Ну и уезжай себе, если скучно! - раздраженно подхватила Елена. -
Разве я держу тебя? Скучно - ну и уходи... Чини свои локомобили и
парники... Можешь также пойти в клуб и проиграть лишних двести рублей...
мне... меня это не касается.
- Еленочка! - взмолился Григорий Семеныч, вставая и подходя к ней. -
Детка моя! Ну, будет, брось... Я - дурак, довольно, Еленочка.
Он взял ее руку, потянул к себе и поцеловал маленькие, мягкие пальцы.
Она не сопротивлялась, но в ее бледном, капризном лице по-прежнему лежала
тень застывшего упрямства и скуки. Варламов опустил руку и тоскливо
вздохнул.
- Ты, я вижу, ссориться хочешь, - сказал он печальным голосом, - но,
ей-богу, я ни при чем... Ну, скажи, что я сделал, чем виноват?..
Елена сидела неподвижно, упорно рассматривая самоварный кран круглыми,
остановившимися глазами, и вдруг, неожиданно для себя самой, жалобно и
горько заплакала, беспомощно всхлипывая трясущимся, побледневшим ртом.
Крупные, медленные слезы падали на скатерть, расплываясь мокрыми пятнами. И
так было странно, тяжело видеть молодую, хорошенькую женщину плачущей в
уютной, светлой комнате, полной веселого утреннего солнца и зеленых теней,
что Варламов растерялся и беспомощно стоял на одном месте с глупым,
покрасневшим лицом, не зная, что делать. Но в следующее мгновение он
встряхнулся и бросился к маленькой, вздрагивающей от плача фигурке. Он
обнял ее за плечи, целуя в голову и бормоча смешным, детским голосом
ласкательные слова:
- Крошка моя... Ну, деточка, ну, милая, ангельчик мой!.. Ну, что же
ты, зачем, Еленочка?..
Прошло несколько томительных секунд, и, вдруг, плач прекратился так же
внезапно, как и начался. Елена перестала всхлипывать, выпрямилась, с
мокрым, блестящим от слез лицом попыталась улыбнуться, бросила на Варламова
просительный, ласковый взгляд и заговорила жалобным, но все еще сердитым,
дрожащим голосом:
- Это нервы, Гриша... ты не обращай... ну, ей-богу же, просто нервы...
потом, я плохо спала... голова болела, ну... Вот видишь, я перестала,
вот...
Она рассмеялась сквозь слезы и принялась усиленно тереть кулачками
вспухшие, красные глаза. Варламов сел, взволнованно откашлялся и шумно
передохнул.
- Ты просто пугаешь меня, - сказал он, успокаиваясь и крупными