"Ольга Григорьева. Стая " - читать интересную книгу автора

Горыня тяжело выдохнул, махнул рукой мужикам, сдерживавшим Воронка. Те
оживились - защелкали языками, закричали. Конь повел шалым лиловым глазом,
переступил с ноги на ногу, уперся, стараясь сдвинуть тяжелую телегу. Та
заскрежетала, отползла от входа в избу. Дверь осторожно приоткрылась. На
пороге безжизненным тряпичным кулем лежало что-то белое, тканое, мертвое...
Ринувшиеся было ко входу мужики попятились.
Айша подошла к дверям следом за Елагеей.
На пороге, согнув ноги и широко распластав руки, лежала Милена.
Распущенные волосы закрывали ее плечи. На губах белыми пузырями лопалась
пена, содранные ногти сочились кровью. Из остекленевшего, неподвижного глаза
сбегала по щеке крупная слеза.
Из-за городьбы опять донеслись крики - счастливые, светлые, суматошные,
как солнечный летний день.
- Я... - жалобно всхлипнула Милена. - Я есть хочу... Очень...
Елагея охнула, отодвинула притку в сторону, наклонилась над старостиной
дочкой:
- Ну-ка подымайся, горюшко мое, - в избу пойдем. Нечего тут глупости
всякие тараторить... Ишь, напужалась до чего...
Повернулась к Айше, рявкнула недовольно:
- А ты что уставилась? Видишь - не в себе она. Давай, давай, ступай
отсюда. Что глазеть зазря?
Пришлось отойти.
В ворота, распевая обережные песни и притаптывая ногами в такт,
ввалилась гурьба селищенских баб. Одна, посередине, высоко подняв над
головой руки, растягивала меж ними мятую и влажную женскую рубашку*.
Потряхивала ею, словно призывая всех полюбоваться.
______________
* По древнему обряду, если рождалась девочка, то ее сначала обтирали
рубашкой отца, чтобы дать силу и выносливость ее отца, а затем одевали в
рубашку матери. Мальчика же, наоборот вытирали рубахой матери, а затем
надевали на него отцовскую рубашку. В данном случае мокрая и мятая женская
рубашка в руках повивальной бабки, не надетая на ребенка, говорит о том, что
родился мальчик.

- Мужик! Мужик родился! - обрадованно загалдели вокруг.
Айша потихоньку вылезла из шумной толпы, вытянула шею, приглядываясь ко
входу в избу. Милены на пороге уже не было - видать, Елагея все-таки увела
ее в дом. Зато брошенный всеми Воронок все еще стоял под гнетом тяжелых
оглоблей. Фыркал, обиженно потряхивал гривой. Айша подошла к нему, погладила
потную шею. Воронок обрадовался, всхрапнул, прихватил ее рукав мягкими
губами.
- Хороший ты, хороший, - Айша принялась распрягать жеребца. - Забыли
про тебя, да? Ну, ничего, я-то тебя не брошу.
Оглобли удержать не удалось - две тяжелые балки шлепнулись в дворовую
пыль, чуть не отдавили притке ноги. Айша подхватила жеребца за гриву, повела
к овину. Вместе потихоньку обошли стороной разрезвившуюся челядь, ступили в
привычную овинную темноту. Айша услышала сонное посапывание поросей,
заинтересовавшаяся ее приходом телочка Зорька просунула в загородь лобастую
голову, коротко замычала. Отправив Воронка в загон, притка подкинула ему
охапку сена. Из угла к ней бесшумно подобрались оба пса - большие, кудлатые,