"Ольга Григорьева. Колдун " - читать интересную книгу автора

белую крупу - тот стерпел, не шевельнулся.
- Ах, ты притворяться!..гоша поддел Оноха ногой, и тяжелое тело отрока
лениво перекатилось на бок. К его щеке прилип снег, голубые испуганные глаза
почти тупо уставились в небо. Что-то было не так... Еще не понимая что,
Егоша наклонился и потряс Оноха за плечо. Голова парня отклонилась набок,
прижатая к боку рука съехала, обнажая торчащую из груди костяную рукоять.
Егоша знал этот нож. Поначалу он даже удивился - как же это мог его нож
очутиться в Оноховом боку? А потом пришло неожиданное прозрение, ударило в
голову страшной темной силой.
- Не-е-ет!!!акачали голыми ветвями деревья, стихли весенние птицы,
укрывая чистый взор за набежавшими облаками, отвернулся ясноликий Хорс. Под
разбежавшимися тенями показалось, будто рука Оноха слегка двинулась, светлые
ресницы дрогнули. Егоша стиснул пальцы, вгляделся. А вдруг Онох еще жив?
Вдруг ему еще можно помочь? Вскочив, Егоша взвалил тяжелое тело родича на
спину и побежал к дому. Отчаяние темной пеленой завесило путь, заглушило
лесные шорохи. Он не заметил выскользнувших на поляну девчонок-малолеток.
Зато они углядели Егошу сразу. И нож приметили. Завизжали пронзительно,
метнулись белыми всполохами в лесные заросли. Сквозь шум в ушах Егоша
расслышал их крики, остановился. "В печище побежали, - устало подумал он. -
Теперь придут люди, помогут..."ережно опустив Оноха на землю, он сел рядом,
откинулся спиной к рябому стволу старой березы и застонал от сжавшей сердце
мучительной вины. Как же не заметил, когда вытянул из-за пояса нож?! Почему
не удержался?!
- Мы вышли, а он... - совсем близко раздался сбивающийся девичий
голосок. - Страшный такой... В крови весь... Прочь от печища бежал и Оноха в
лес тащил... Мертвого.
- Прочь? тяжелом мужском рыке Егоша сразу признал голос отца. Хотел
было броситься ему навстречу, рассказать все но вокруг затрещали кусты,
затопало множество ног. Печищенцы надвинулись, обступили плотным кольцом.
Неверящие, растерянные... Смотрели сверху вниз на его слипшиеся от пота и
снега волосы, на перемазанные кровью Оноха ладони. И молчали..гоша медленно
встал, вскинул голову. Толпа ахнула, подалась назад, бабы завопили, пряча
лица. Испугались... Но почему? Он же не хотел убивать... Он шагнул навстречу
отцу, к плечу которого, доверчиво распахнув яркие синие глаза, жалась
худенькая, не по годам маленькая Настена:
- Я не хотел...
- Стой где стоишь, тварь!гоша обернулся на крик. За его спиной, грозно
натянув лук, замер старший брат Оноха Первак. Тонкая ткань его рубахи
пузырилась под легким ветерком, и от этого Первак казался еще мощнее и
громадней, чем был на самом деле. Губы его дрожали, по щекам ползли слезы,
но уложенная на тетиву стрела глядела прямо в Егошину грудь.
- Стой, убивец! - еще раз повторил Первак. Егоша замер. Меткость
Первака была всем известна.
- Я не хотел...
- Куда, говоришь, он Оноха тащил? - негромко спросил отец у румяной,
прячущейся за его спину толстушки. Та осторожно высунулась и, бросив взгляд
на кровавое, понемногу расплывающееся вокруг мертвеца пятно, поспешно
залопотала:
- В лес тащил, в лее...гошу будто плетью хлестнули.
- Врет она! - Он было метнулся вперед, но вовремя вспомнил о Перваке и