"Владимир Григорьев. Сезам, парашют! (Журнал "Техника - молодежи")" - читать интересную книгу автора

аппаратов. Кадр укрупнился, и в прожекторных столбах ожили лики местных
фантомов, зрачки глаз, их губы.
- Миражи они лепят, что надо! - с удовлетворением отметил Командир.
И только один Переводчик, великий в своем деле немой, начинал угадывать
во всей этой неразберихе присутствие здравого смысла. Он жадно ушел в
чтение жестов мерцающих фигур, в артикуляцию ртов призраков. Переводчик
еще не решался выложить свои догадки текстом на стене, но не сомневался,
что Разведчика приветствуют не миражи, а натуральные подлинники. Он
поведает Командиру разом, когда окончательно осознает, что все это
прекрасно летает в пустоте, без привычной опоры о воздух - изящные
электростатические, магнитодинамические аппаратики, ласкающие перепонками
крыльев, сферами оболочек разряды планетарного силового поля, токи
причудливых извивов магнитолинии. А пилоты без скафандров, ну, что же?
Обвыкся же человек плавать под водой без скафандра.
Вот скользит крепкая тень звездолета по планете, как по скатерти. Тени
повезло. Воздуха нет, четкость поразительна. Гербовый оттиск красивой
птицы - журавля в небе - раскинулся под "Телеразом". Можно легко угадать
расправленные крылья - ими звездолет ловит звездные пассаты и тайфуны,
подзаряжается электроэнергией; упруго целит вперед изящная журавлиная
головка, начиненная электроникой, приютившая самих астронавтов; видно
обтекаемое туловище, рулевое оперение хвоста...
Вечные фигуры движения бытия! Мы всегда будем отрицать их и
приветствовать, забывать, находить, перекраивать. Слава их переменчивому
постоянству! Пусть они вводят нас в извечный грех счастливого заблуждения.
Да уверует Командир в полет шара, треугольника, лоскутного, как
прабабушкино одеяло, парашюта. Ведь и сам он гонит в кромешной пустоте за
тридевять земель, парит в пустоте на сказочно современной птице.