"Владимир Григорьев. "Сервис максимум" - такая программа (Авт.сб. "Рог изобилия")" - читать интересную книгу автора

- "Броуновское" описывается уравнениями газовой динамики. - Он
улыбнулся подошедшему, как гроссмейстер улыбается разряднику,
интеллигентно, чуть винясь за свое гроссмейстерство. - Смотрите, позиция
распределена, казалось бы, хаотично. Однако давление равномерно во всех
линиях и диагоналях. Но вот двадцать шестой ход... - Он раскрыл блокнот и
мгновенно начертал ситуацию хода. - Слон, зеркально отражаясь от пешек,
набирает критический запас скорости. Теперь рокировка бессмысленна.
Понимаете меня?
- Тогда, может быть, квадрупольную разовьем? Где роторный момент
ферзя... - начал было подошедший, не отрывая взгляда от записной книжки.
- Квадрупольную играю с отдачей ферзя. Так что его вращательный момент
сразу сводится к нулю, - он на секунду замялся, как бы в смущении, - но
понимаете, дело даже не в нуле. Сегодня мне вообще не хочется играть. - Он
нажал на слово "вообще".
И он решительно пожал руку ошеломленного любителя, бесповоротно
прощаясь с шахматными коллизиями вечера. Они вышли на улицу. Теплая мгла
осела вокруг блистающего стеклами домика с вощеными потолками. Из
невидимых в темноте кабриолетов смутно ворчали и тявкали дремлющие псы.
Влажные ветерки тревожили их обоняние, и тогда то один, то другой зверь
по-щенячьи взвизгивал и сразу замирал. Вверху, на самых купольных высотах,
вздрагивали крупные мохнатые звезды. Там, среди мигающих звезд, неслись
метеориты, расчерчивая вязкую, как болото, тьму на зыбкие квадраты и
параллелограммы.
- Знаешь, - сказала она, - мне кажется, что я знаю тебя очень, очень
давно...
- А мне - что не знаю тебя совсем, - он посомневался, - но тоже...
очень давно.
- А вот бывает у тебя так? - таинственно спросила она и оглянулась
кругом, точно в этой мгле можно было что-нибудь разобрать. - Бывает так,
будто все это уже было? Все в точности.
- Нет, не бывает, - он вздохнул. - Так уж я устроен. Никакого прошлого.
Начисто.
- А сны, тебе снятся сны?
- Ага, иногда я вижу очень интересную вещь.
Они незаметно подошли к широкому, как театральный занавес, дереву.
Где-то вверху среди листьев вполсилы работали струи воздуха, и невидимая
мощная крона то набиралась воздуха, то отдавала его, вздыхая.
- Мне чудится, будто кругом безграничная водная гладь. И я мчусь, режу
водный простор, вылетаю в воздух, и в брызгах вспыхивает радуга. И рядом
мчатся ловкие, веретенообразные существа. А впереди розовые острова. И мы
мчимся, мчимся, обгоняя друг друга...
- Это дельфины, дельфины! - закричала она в восторге. - Я была у
океана, я каталась на дельфине. В детстве. А ты катался в детстве на
дельфине?
- Ах, мое детство, - засмеялся он, - знала бы ты о нем. Мои няньки -
почтеннейшие на планете профессора.
- Сложное детство? - Ей захотелось сочувствовать, разделить тайные
тяготы этого немного странного человека. - Муштра, режим. Тебя готовили в
великие шахматисты.
- Да нет, - отозвался он из темноты, - никакой муштры. Вообще никакого