"Николай Федорович Григорьев. Избранное. Повести и рассказы " - читать интересную книгу автора

Полюбопытствовал, что скажет на этот счет жена.
Мария Александровна, озабоченная первой дальней поездкой мужа по
губернии, старательно собирала его в дорогу. То и дело хваталась за голову:
"Не забыть бы чего-нибудь".
- Бог мой, - отозвалась она на лукавый вопрос мужа, и в красивых ярких
глазах ее блеснули искорки смеха, - ну конечно же в тебе полно
обломовщины! - И прищурилась для строгости, и уже всерьез его пожурила: -
Чуть в ботинках не уехал - это в октябре-то, в ненастье! Для чего же мы
заказывали сапоги?
Илья Николаевич, приспосабливаясь к обнове, переступил с ноги на ногу:
на нем были козловые сапоги со скрипом.
Отъезжающему были поданы на руки пятилетняя Анечка и трехгодовалый
Саша, который, увидев отца в непривычном одеянии, встревожился и принялся
плакать.
Прощаясь с детьми, Илья Николаевич замер, потрясенный глубиной
охватившего его чувства. А когда разомкнул объятия, у обоих малышей в
ручонках оказалось по волоску из его бороды.
- Сувениры! - воскликнул счастливый отец. - Они уже берут сувениры!
Наконец и супруги сделали шаг друг к другу. Мария Александровна
положила руки мужу на плечи, затаив волнение, сказала: "Береги себя!" А он
бережно снял их и принялся целовать...
Распрощавшись с семьей, Илья Николаевич долго и громогласно
прокашливался, стремясь привести в равновесие вышедшие из-под контроля
чувства. После этого сразу, с некоторой даже поспешностью залез в тарантас
и скрылся под кожаным верхом.
Тронулись. Илья Николаевич зарылся с ногами в солому и сено, с
удовольствием вдохнул крепкий запашок дегтя от свежеподмазанных колес, и
мысли его, а следом и чувства понеслись, обгоняя тройку, вперед и вперед на
сельские просторы.
А тарантас стоял. Задержались у заставы. В пределах губернского города
ямщики были обязаны заглушать колокольцы. Но вот пута снята - и дорожный
медный жаворонок обретает голосок.
Ямщик похлопал коренника по шелковистой шее, поправил шлейки на
пристяжных и сел в тарантас.
Илья Николаевич с интересом разглядывал его. Это был рослый красавец с
рыжей бородой. Сам от природы некрупный, Илья Николаевич ценил в людях
стать, силу, здоровье. А этот, что называется, кровь с молоком! И как ловко
все сидит на нем: и темно-зеленый форменного сукна азям, подпоясанный
красным кушаком, и черный картуз с медным гербом почтового ведомства над
лакированным козырьком, и форменные шаровары, и сапоги...
Лошади дружно взяли. Колоколец под дугой завел свой звонкий говорок.
Сразу словно и день посветлел. Перед глазами распахнулись просторы
полей, лесов. В этот ранний час еще лежали туманы, и, как островки среди
молочного моря, тут и там виднелись вскарабкавшиеся на возвышенности села и
деревни.
Завидев катящего на тройке чиновника, на обочине дороги оторопело
остановился прохожий. К тощей котомке приторочена пара запасных лаптей, в
руке палка: видно, дальняя у него дорога... Лишь на мгновение мужик и
чиновник встретились глазами, но Илья Николаевич успел заметить, что в
выражении его лица раболепие и страх - ничего больше.