"Николай Грибачев. Здравствуй, комбат! (Повесть-быль военных лет) " - читать интересную книгу автора

- Такие дела...
- Итальянцы - не наши знакомые с плацдарма?
- Нет, от Чира шли. Перед тем как двигаться дальше, посмотрел я на тех,
что остались на дороге... Крестики у них на шее, у немцев и итальянцев,
образки в нагрудных карманах. Цивилизация, просвещение, Галилей, Шекспир,
Толстой, вера во всевышнего и - озверение... Знаешь, что-то мне после этой
мясорубки думать труднее стало. Глупо, а?
- Не судите - да не судимы будете... Времени у тебя пустого многовато.
- Это верно. Как теленок на лугу: длинен день - всякой травки
отпробуешь. Да и тишина. Непривычно.
- Ирину видишь? - спросил я, чтобы переключить разговор в область
реальностей.
- Вижу...
Достал кисет, закурил. Долго смотрел, как дым синими завитушками
поднимается вверх, а потом, образовав крохотное облачко, начинает
расплываться. Я подумал, что, пожалуй, на этом "вижу" наш разговор о ней
закончится, но ошибся.
- Должен тебе сознаться, - сказал он, - что это я ее привез на Дон и
посоветовал поступить в медсанбат.
- Ты - на Дон?
- Я.
- Но ты ехал к нам лз госпиталя?
- Не прямо. Через Москву.
- И там захватил старую знакомую?
- Не угадал... Ехал я один как перст, если не считать случайных
попутчиков. И на войну ушел без романтического "хвоста" - была одна короткая
любовь, да и та закончилась еще в сороковом... Ну, ехал и ехал. Занимался
трепом с лейтенантами и капитанами. Пил вместе с ними же свекольную
самогонку - выменяли на консервы. Но в Липецке наш состав попал под
бомбежку. Знаешь сам, как бывает: внезапный налет, треск, гром, пожары,
неразбериха. В комендатуру обращаться бесполезно: у людей сумасшедшие глаза,
отдельного человека для них не существует, они мыслят эшелонами. По правде
сказать, лучше быть комбатом на фронте, чем комендантом железнодорожного
узла в прифронтовой зоне. Налет был жестокий, полдня мы помогали подбирать
раненых и тушить пожары. К вечеру железнодорожники начали исправлять пути, а
я, решив вздремнуть, в надежде, что ночью уеду, забрел на картофельное поле,
начинающееся сразу за водокачкой. И вдруг вижу: сидит у межи девушка,
размазывает кулаками слезы. Ситцевое платьице на плече разорвано, вещей -
никаких. Пытаюсь узнать, что с ней приключилось, - ревет еще сильнее... Ну,
кое-как вывел ее из шока, разговорились. Оказалось, что ее отец, мать и
братишка погибли в Ростове, еще в сорок первом. Приехала она к тете в
Сталинград, но и оттуда пришлось бежать. Чуть не до Филонова пешком шли, там
немного передохнули и решили ехать к дальним родственникам на Урал. Во время
стоянки в Липецке тетка послала ее за кипятком, и, пока она ходила, начался
налет, бомба попала в их вагон, разнесло его в щепки. Тетку она даже не
видела, спасательные команды не подпускали - такое там было крошево. И
осталась она одна, без вещей и без денег. Только с документами - их теперь
на всякий случай всегда носят при себе. А у меня у самого отец и мать
погибли в Ярцеве, под Смоленском, знаю, каково бывает. Что ж, кто жив, тому
надо жить... Накормил я ее консервами с хлебом, утешил, как мог. А когда