"Кэрол Грейс. Наследница Горячих Ключей " - читать интересную книгу автора

с помощью Зеба забросила все вещи в кузов грузовика.
- Может, здесь где-нибудь есть кофейня? - робко спросила она.
- Нет, только бар, - рявкнул он.
- А в баре есть кофе, как ты думаешь? - спросила она жалобно.
- Вряд ли. - Он открыл перед ней дверцу грузовика и нетерпеливо ждал,
чтобы она села.
- Я только посмотрю, - не сдавалась она; в ее карих глазах блеснуло
упрямство, которое он уже научился распознавать. Потом она пошла вниз по
улице и скрылась за вращающейся дверью винного бара, полностью игнорируя и
самого Зеба, и то, что он сказал ей.
Теперь она уже знает, что кофе там есть. Наверняка, уже сидит за
стойкой бара в окружении похотливых ковбоев и заказывает двойной кофе. А
заодно впитывает вредную информацию о "Ключах Парадиз".
Он нахлобучил шляпу и отправился за ней - вниз по улице, через
вращающуюся дверь. Постоял, пока глаза привыкали к темноте. Действительно,
сидит у бара и с блаженством на лице пьет кофе из большой чашки. Но рядом
никого нет, только Барни протирает стаканы.
- О, Зеб, - сказал Барни. - Не ждал тебя до среды. - Он показал на
плакат, рекламирующий особые услуги по выходным: "Живая музыка и отбивные на
ужин". Зеб вздрогнул. Он готов был кинуться к стене и грудью закрыть
картинку, изображавшую оркестр и шипящую на сковородке отбивную. Но поздно:
она уже увидала.
- Надо же, в таком маленьком городке - и такие развлечения. Я понятия
не имела, - сказала она и сердито посмотрела на Зеба, который хотел лишить
ее местных развлечений. - Звучит заманчиво.
- Ага. Насчет ужинов - это идея Зеба, - сказал Барни. - Он обеспечивает
мясо. Если сработает, будем так делать каждую неделю. Если нет...
Хлоя поставила чашку и подошла вплотную к плакату. Близорукая, что ли?
- Во сколько начнется музыка? - поинтересовалась она.
- Поздно, - буркнул Зеб.
- Вход свободный? - спросила она через плечо.
- Нет. Только по приглашениям, - рявкнул Зеб и краем глаза увидел, что
у Барни от этого заявления глаза полезли на лоб.
Ее карие глаза стали такими большими и грустными, что нормальный
мужчина тут же растаял бы и вызвался ее сопровождать.
- К пятнице ты уже... - У него чуть не сорвалось "уже уедешь", но вдруг
нет? - Ты к этому времени устанешь, - закончил он.
Она стояла у стены, уперев руку в бедро, с чашкой в другой руке, и на
миг ему показалось, что она сама - часть этого плаката, участница оркестра,
вечеринки. Нет уж, единственное, где она уместна, - это ее больница в
Сан-Франциско.
- Иногда я ложусь спать позже девяти, - сообщила она. - Я уже большая
девочка. - Ее голос был сама кротость.
- Я заметил, - буркнул он, чувствуя, как сердце колотит по ребрам. Он
все заметил. Как джинсы облегают стройные ноги. Как она ухитряется так
красить губы, что они остаются влажными и готовыми к поцелую. Она - большая
девочка?
В таком случае он - большой мальчик, и ему не нравится, чем все это
может кончиться.
А кончится это тем, что, пока он будет на кухне жарить мясо, все