"Зейн Грэй. Охотник за каучуком (вестерн)" - читать интересную книгу автора

Смотри, мои руки дрожат! Много лет прошло, Сеньор, - пять, может, и
десять, не помню, да и что годы? Мы поженились, у нас был дом на зеленом
холме, над заливом, где гулял ветер, и мы видели белые барашки волн,
набегавших на песок. Затем из-за моря появился моряк из твоей страны,
Сеньор. Он повидал свет, он умел увлекать женщин - и женщины изменяли
своей любви. Она бродила со мной в сумерках по берегу. Ветер трепал ее
волосы. Я повторил ходившие о ней слухи, бросил ей обвинение в том, что
она любит какого-то человека, которого я никогда не видел. Она созналась в
этом с гордостью, скажу даже - дерзко: и, пожалуй, без тени стыда. Вот
этими руками, Сеньор, я поставил ее на колени, перехватил ее горло и
долго-долго смотрел, как взгляд ее огромных глаз останавливался, стал
страшным, губы раскрылись...
- Ты задушил ее? - вырвалось у Сеньора.
- Я был извергом, - продолжал испанец, - я ничего не чувствовал, кроме
того, что она полюбила другого. Я скрылся за морями. Я помутился разумом,
но потом пришла ясность, а с ней и правда. Как я узнал ее, не могу сказать
- это остается тайной, но моя любимая была невиновна. И тут я словно попал
в ад. Дни, охваченные огнем, бесконечные ночи под ненавистными звездами -
покоя не было, - ее последний крик, словно крик перде-альмы, Сеньор, ее
широко раскрытые глаза - и боль, боль, вечная боль превратили меня; как
видишь, в существо из камня и железа. Что оставалось, Сеньор? Только жизнь
скитальца. Перед тобой бродяга, за спиной которого столько преступлений,
сколько седых волос на голове. Ах! Чего бы я только не достиг! Кем бы
только не стал! Я читаю это по твоим глазам. Бог мой! Более яркой судьбы
не досталось бы ни одному мужчине.
Я мог бы дать ей свободу. Угрызения совести не жгли бы меня так. Я мог бы
спрятаться, как раненый олень, и умереть. Но я был слепой трус. Годы
спустя люди смотрят на все иначе. Что за штука любовь? Что происходит,
когда женщина становится для мужчины всей его жизнью? Преданная или
неверная - она для него прекрасна. Связанная или свободная, она подвластна
лишь одной таинственной силе.
- Где все это произошло? - тихо проговорил Сеньор.
- В Малаге, на Средиземном море.
Сеньор ничего не сказал больше. Он шептал что-то, казалось глубоко
погрузившись в свои мысли.
Волнение товарища Мануэль не заметил. Рассказ его был преднамеренной
ложью, но в нем содержалось достаточно правды, чтобы вызвать из небытия
былое чувство. Мануэль думал, что разгадал тайну Сеньора: жертва, которую
тот принес, и побудила его скитаться по этой забытой Богом земле.
Оставить женщину свободной и забыть ее - вот, думал испанец, причина
всего. Он чувствовал: Сеньора жжет сожаление, что он не отомстил, не
пролил крови. Итак, сам он солгал, сделав из себя убийцу, и Мануэль скрыл
горькую истину: женщина его юности была виновна, но он не тронул ее, дал
ей свободу. Сеньор поверит этой вымышленной трагедии, и, глядя на
громадного неуклюжего мужчину перед собой, бродячего негодяя, которого
сжигала мысль о том, кем бы он мог стать, возблагодарит Бога за то, что
руки его чисты, и, может быть, в его мрачной жизни появится проблеск света.
Охотники плыли, порой с трудом, по Палькасу, пока наконец не вошли в устье
глубокой реки, впадавшей в нее с севера. Воды ее делались сине-зелеными,
отражая небо и листву. То был чудесный путь, пролегший между высоких