"Михаил Грешнов. Железный солдат" - читать интересную книгу автора

двадцатого века складывался под электрической лампой, рядом
с двумя "Спидолами" и рюкзаками, пропахшими бензином. Это
была современность, и она контролировала рассказчика. Сказка
доверчива и слепа. Наивна в нашей до дна реалистической жиз-
ни. Каждое слово бухгалтера было убедительным и живым. Может
быть, потому, что слова были обыкновенными - даже слишком
обыкновенными, чтобы быть выдуманными.
- Мой отец был крестьянин, - рассказывал старик, и мы ви-
дели, что его отец был крестьянин, с таким же морщинистым,
как у рассказчика, загорелым лицом, узловатыми, знавшими тя-
жесть земли руками. - И дед был крестьянин, - продолжал го-
ворить старик, - и прадед - тоже крестьянин. Наш хутор Завь-
яловский стоял за Доном, верстах в тридцати от станицы Ряжс-
кой. А до Белой Калитвы, станции на железной дороге, было от
нас и того больше - сто верст. Степная буерачная глухомань,
волчий угол - вот что представлял собой хутор. Керосиновая
лампа - и та была в хатах редкостью... А случилось то, о чем
я рассказываю, в 1914 году летом. Только что началась первая
мировая война - германская, как ее тогда называли, а у нас,
в глухомани, и того проще - "ерманская". Было мне тогда две-
надцать лет...
В жатву выезжали тогда на степь таборами. Что ни семья-то
и табор, с волами, телегами, ряднами, чтобы укрыться чем бы-
ло и в обед от солнца загородиться: поднял оглобли, натянул
на них холст или шерстяную полстину - вот вам и холодок...
Нас, мальчишек, тоже брали на степь - волов пасти. Вечером
жгли костры, бабы хлопотали у семейных котлов, и крепко пах-
ло окрест сытным степным кондером...
Старик улыбнулся воспоминаниям. Не все, видно, было плохо
в его детстве, пусть даже керосиновая лампа считалась ред-
костью.
- Вольница была, - пояснил он свою улыбку, - нам, ребя-
там. Печали доставались отцам: хутор наш был бедняцкий, на-
селенный иногородними - "мужиками", как называли нас корен-
ные казаки. Отцы арендовали землю у атамана Кобелева - тем и
кормили семьи. А степь была хороша - костры, закаты, терна
по сухим оврагам...
Старый бухгалтер говорил о степи с любовью. Видно, эта
любовь и гоняла его по Крыму.
- В один из вечеров, - продолжал он, - наползла на степь
градовая туча. Разом погасило костры, загнало всех под теле-
ги, под копны. Заревели быки, кидаясь из стороны в сторо-
ну,-от града им прятаться было некуда. Забились в упряжках
лошади. По таборам пошел шум, выскочили из-под телег мужики
- скотину жалко. А град лупит вовсю - небольшой, но густой,
как картечь. Кто выскочил из-под телег, руками голову прик-
рывают, мечутся, собирают скотину. К счастью, градовая поло-
са была недолгой и узкой. Уже прояснились дали, завиднелся
курган в полуверсте от нашего табора, речка; люди стали пе-
рекликаться - не зашибло кого? И в это время упало яйцо.