"Сюзанна Грегори. Нечестивый союз ("Хроники Мэтью Бартоломью" #2) " - читать интересную книгу автора

недалеко, к тому же у ворот несет караул стражник, и в случае необходимости
можно позвать его на помощь. Губы Исобель искривила досадливая гримаса. Ей
не раз приходилось отдавать стражникам часть своего ночного заработка, дабы
избежать ареста за нарушение комендантского часа. Заслышав за спиной легкие
шаги, Исобель затаила дыхание. В этот момент она с радостью отдала бы все
заработанное за неделю, лишь бы оказаться дома, в собственной постели.
Завидев впереди у ворот тонкий луч света, Исобель едва сдержала крик
облегчения и припустила бегом. И именно в это мгновение некто, внезапно
вынырнувший из-за деревьев, окружавших церковь Святого Ботолфа, нанес ей
сокрушительный удар. Исобель рухнула на землю как подкошенная. Чья-то
сильная рука увлекала ее в церковный двор, и девушка попыталась закричать,
однако из груди ее не вырвалось ни звука. Пронзительная боль обожгла горло.
Исобель почувствовала на груди что-то липкое и горячее. Она ощущала, как в
глазах меркнет свет, и проклинала себя за неосмотрительность: в страхе, что
неведомый злоумышленник настигнет ее из-за спины, она не подумала об
опасности, подстерегающей спереди.

Неподалеку, в башне церкви Святой Марии, стоял на коленях человек,
облаченный в одеяние доминиканского монаха. Перед ним возвышался кованный
железом сундук, где хранились наиболее ценные документы: купчие на
недвижимость, расходные книги, долговые обязательства, а также разрозненные
страницы с отчетами о наиболее знаменательных событиях в жизни университета.
Университетский архив. Монах потер руки, укрепил на сундуке крошечный
огарок свечи и принялся ковырять один из трех громадных замков, что охраняли
эти сокровища. Царившую в башне тишину нарушал единственный звук: тихий лязг
металлических инструментов, при помощи которых действовал монах. Он считал,
что находится в полной безопасности. Он безвылазно провел здесь несколько
дней, делая вид, будто погружен в молитвы. Так он сумел изучить и планировку
церкви, и местный распорядок. Сегодня, спрятавшись за колонной, он переждал,
пока служка обойдет храм, погасит свечи и проверит, хорошо ли заперты окна.
Когда тот удалился, монах около часа не покидал своего укрытия, дабы
убедиться, что в церкви нет ни одной живой души. Еще час он обшаривал все
укромные уголки, потому что хотел удостовериться, что никто не последовал
его примеру и не спрятался в церкви с какой-либо тайной целью. Подобно
служке, он взбирался на скамьи и проверял все запоры на окнах, затем
задвинул засов на двери и лишь тогда направился к узкой винтовой лестнице,
ведущей в башню.
Пытаясь справиться с замком, монах тихонько напевал себе под нос. Во
время вечерней службы хор звучал особенно сладостно: ангельские голоса
мальчиков воспаряли над дивной мелодией, уверенно выводимой тенорами и
басами. Музыка эта была монаху незнакома; ему сказали, что написал ее некий
францисканец по имени Саймон Танстед, уже стяжавший себе известность как
композитор. На несколько секунд оставив замок, монах вперился взглядом в
темноту, припоминая особенно восхитивший его фрагмент в конце службы. Когда
музыка зазвучала у него в голове, он вновь взялся за инструмент и запел
громче.
Справившись с первым замком, монах немного передвинулся, не вставая с
колен, и принялся за второй. Вскоре второй замок с лязгом упал на каменный
пол. Монах начал взламывать последний. Он более не пел, и на лбу его
выступили капли пота. Он вытер лоб рукавом и продолжал упорно ковырять в