"Саймон Грин. Восход Голубой Луны [F]" - читать интересную книгу автора

"Ага", сказал Руперт. "Это хорошая мысль. Я так и сделаю."
Он протянул руку и взялся за повод, голова его устало поникла.
Медленно, осторожно, единорог повел его мимо неподвижного кокона дальше по
тропе, направляясь глубже в Чащобу.
* * *
Через два дня Руперт снова был в седле и быстро подъезжал к границе
между Чащобой и Лесом Мрака. Раны его в основном зажили благодаря сумке с
травами, которую придворный Астролог принудил его взять перед отъездом, и
хотя он не раз хотел бы посмотреться в зеркало, шрамы на его лице, похоже,
прекрасно зарубцевались. В общем, Руперт чувствовал себя чуть более
радостным или по меньшей мере чуть менее грустным.
Предполагалось, что он убьет дракона, но по правде говоря драконов
никто не видел уже много лет и они весьма основательно перешли в легенду.
Руперт начинал понемногу разочаровываться в легендах; казалось, легенды
зациклились на чести и славе, и не обращали внимания на важные подробности,
вроде того, как убить кого бы то ни было и при этом не быть убитым самому.
"Потому, что его сердце чисто" -- лозунг не слишком-то помогает, когда идешь
на дракона. Могу поспорить, что мой дракон будет изрыгать пламя, мрачно
подумал Руперт. Он как раз тщательно обдумывал новую великолепную идею,
которая позволила бы ему вернуться почти с честью, когда его внимание
настойчиво привлек мочевой пузырь. Руперт вздохнул и направил единорога в
сторону от тропы. Еще одна мелочь, о которой никогда не упоминали
менестрели.
Он быстро слез с седла и начал проделывать сложную серию расстегиваний
клапанов, защищающих его чресла. Он едва успел вовремя и беззаботно
засвистал, опустошая пузырь на ближайший пень. Если его диета вскоре не
улучшится, он станет единственным героем, идущим в битву с расстегнутой
ширинкой.
Мысль показалась бесспорной, и как только он кончил дело, Руперт начал
снимать доспехи. Он носил проклятую тяжесть только потому, что был убежден
-- это традиция любого рыцаря, отправившегося на поиски. Говеная традиция,
весело подумал Руперт; дух его воспарял все выше, кода побитые доспехи часть
за частью плюхались в раскисшую глину тропы. После небольшого раздумья, он
решил оставить на себе подкованные сапоги - может понадобится хорошенько
пнуть кого-нибудь. Облеченный под конец только в кожаную куртку, штаны и в
свой самый лучший плащ, Руперт впервые за много недель чувствовал себя
удобно. Надо признать, он чувствовал себя также значительно уязвимее, но
учитывая, как ему недавно везло...
"Ненавижу траву", уныло произнес единорог.
"Тогда почему ты ее ешь?", спросил Руперт, застегивая пояс для меча.
"Потому что я голоден", сказал единорог, жуя с отвращением. "И еще
потому, что несколько недель назад у нас кончился цивилизованный фураж..."
"Что плохого в траве?", мягко поинтересовался Руперт. "Лошади едят ее
все время."
"Я не лошадь!"
"Я и не утверждал этого..."
"Я единорог, чистокровный единорог, и заслуживаю соответствующей
заботы, внимания и еды. Наподобие овса, ячменя, ..."
"В Чащобе?"
"Ненавижу траву", пробормотал единорог. "От нее меня пучит."