"Питер Гринуэй. Золото " - читать интересную книгу автора

оперы. Он тоже предпочитал Эла Джонсона. Два поклонника Эла Джонсона
оказались, таким образом, косвенно замешаны в одной аварии неподалеку от
Больцано, где не умеют готовить настоящие спагетти. Эл Джонсон, кстати, не
любил спагетти.
- А, собственно, откуда нам это известно?
- Ну...

37. Три медведя

Некий зеркальщик спрятал коллекцию золотых монет в трех игрушечных
медведях. Эта троица, покрытая желтой шерстью, с красными бисерными
глазками, в представлении его дочери Эммелины имела непосредственное
отношение к истории Златовласки. У медведя, отца семейства, на шее была
желтая шелковая нитка, у медведицы в ушах серебряные сережки, а у медвежонка
одна лапа белая, после того как его случайно искупали в воде с
отбеливателем. Семьдесят римских золотых монет относились к эпохе,
начавшейся после правления римского императора Адриана.
Нацисты, уверенные, что жена зеркальщика еврейка, устроили в доме
погром. Его жена и дочь были арестованы и, судя по всему, отправлены в
Треблинку. За пару часов до своего ареста они навестили зеркальщика в
больнице, где тот приходил в себя после приступа аппендицита, вызванного
отравлением. Они принесли ему коробку чая "Липтон", розовый шарф из Реймса и
американский роман Клемента А.Дж. Макартура "На фоне неба". До конца войны
зеркальщик, ложась спать, клал рядом с собой эти три предмета -
неиспробованный, ненадеванный, непрочитанный. Зато они гарантировали ему
нормальный сон.
Между тридцать шестым и сорок пятым годами зеркальщику довелось
ночевать в разных постелях, сооруженных из ветхих пальто, мешковины и старых
газет, в погребах и бомбоубежищах, в армейских бараках и канавах, и лишь за
пять дней до окончательного прекращения огня он провел ночь в бывшей
пятизвездочной гостинице "Кенигсберг" в Бремене. Он спал на белых простынях,
пахнувших фиалками, под теплым пуховым одеялом с синими звездами. В девять
утра в гостиницу попала бомба. Обрушившийся потолок похоронил гостиничную
кровать вместе с коробкой чая, розовым шарфом и американским романом. В это
время в другом конце коридора зеркальщик травил завтрак в фарфоровую ванну с
медными кранами в виде ныряющих дельфинов. Второй раз спазмы кишечника
спасли его от смерти. Однако утрата любимых предметов совсем лишила его сна,
не говоря уже о душевном покое. Он оставил свою профессию. Он зарабатывал на
жизнь, но не жил. Он устроился бухгалтером в базельское отделение шведской
фирмы по производству зимнего спортивного инвентаря и часто ездил по делам в
Женеву.
В один из таких приездов, в пятьдесят третьем году, мучаясь
бессонницей, он бесцельно гулял по пустынным улицам и остановился перед
витриной прославленного аукционного дома. Так он узнал о готовящейся
распродаже детских игрушек, в том числе трехсот плюшевых мишек. Среди
выставленных в витрине экземпляров он увидел медвежонка с красным бисерным
глазом и выбеленной лапой. В том, что когда-то он принадлежал его дочери,
практически можно было не сомневаться.
На следующее утро бывший зеркальщик и нумизмат, а также бывший муж и
отец получил устное замечание за то, что он слишком рьяно ощупывал одну из