"Григорий Гребнев. Тайна подводной скалы" - читать интересную книгу автора

6 мая Юра продиктовал в свой дневник-магнитофон следующую запись:
"Сегодня расспрашивал нашего старого гидролога Волкова. Он говорит, что с
холодным течением льды должны были продвинуться от восточных берегов
Шпицбергена прямо к Исландии, потом спуститься ниже, мимо Гренландии, идти
все время вдоль берегов Гренландии, на юг, а потом повернуть направо (если
смотреть от нас, от полюса), то есть на запад. Дальше льды должны были очень
тихо пробираться Северо-Западным проходом. Волков не вериг, что Амундсен
замерз на тех льдах. Он говорит: "Если Амундсен замерз где-нибудь вблизи
Шпицбергена и если его труп сохранился во льду, то льдина с ним десять раз
прошла бы к Гренландии, через Северо-Западный проход, к Аляске. Течения и
ветры десять раз за эти годы пронесли бы эту льдину вокруг полюса, и сейчас
она должна дрейфовать где-то возле архипелага Петра Кропоткина, который
раньше назывался Землей Франца-Иосифа".
Потом Волков повторил, что не верит, будто льдина с Амундсеном
сохранилась... "Ну и пусть не верит! А я верю и готовлюсь к экспедиции... Я
ему докажу... Сейчас у меня уже все готово. Нет только кирки и помощника...
Одному будет очень трудно. Мама то и дело спрашивает, что я выдумал...
Обещал ей сказать потом...".
В тот же вечер Юра позвонил у двери радиорубки. Репродуктор над дверью
засопел, покряхтел, наконец старческий голос спросил:
- Кто?..
У себя в рубке дед Андрейчик отлично видел на экране Юру, стоявшего за
дверью, но по своему обыкновению, прежде чем впустить кого-нибудь в маячную,
задавал этот неизменный вопрос:
- Это я, дедушка, - ответил Юра.
- Сын начальника "Арктании"?
- Да, дедушка.
- Вот тебе на! - с притворной строгостью воскликнул дед Андрейчик. - А
разве сын начальника и старшего метеоролога станции не знает, что в
радиорубку входить посторонним воспрещается?
Юра уже привык к подобным вопросам. Дед был веселый человек. Имя у него
тоже было веселое - Андрейчик. Собственно говоря, это была фамилия деда, а
имя и отчество - Степан Никитич, но все привыкли называть его по фамилии, и
это больше к нему шло. Несмотря на свой почтенный возраст, дед Андрейчик
ходил стремительно, всегда хитровато подмигивал, разговаривал
преимущественно в шутливом или ироническом тоне и часто будто в удивлении
восклицал: "Вот тебе на!".
- Я же не посторонний, я ваш родной внук, - кротко ответил Юра.
Юра знал, что там, за дверью, щуплый, маленький дед прячет улыбку в
седые щетинистые усы.
- Предупреждаю родного внука: войдя в помещение, он обязуется ничего не
трогать и вести себя сознательно, - сказал старик.
- Хорошо. Я буду вести себя сознательно, - охотно пообещал Юра.
Дверь вдвинулась в стену. Юра шагнул в рубку.
Дед сидел перед яхонтовым щитом, на котором мерцали разноцветные
светящиеся точки, линии и пунктиры. Это был график трансарктических
воздушных трасс и подводных линий. В рубке на стенах и на потолке вспыхивали
и гасли огоньки.
Юра поглядел на морщинистую шею деда, кашлянул и сказал:
- Здравствуйте, дедушка!