"Евген Гребiнка. Чайковский (Укр.)" - читать интересную книгу автора

нарочно, чтоб сыскать тебя скорее. Я знала, что ты должен быть на Сечи; я
и не знала даже верно этого, но мое сердце вещевало, что ты здесь. А как
сыскать тебя? Стану расспрашивать - может, догадаются, да и спрашивать
как? А может, ты еще и не в Сечи?.. Я и подумала: назовусь сама Алексеем;
коли кто тебя не знает, тот ничего не скажет, а другой, может, скажет:
знаю и я одного Алексея-поповича пирятинского, видел его вот там и там,
или что подобное. Это мне и на руку...
- Вишь, какая хитрая!
- Придется хитрить, когда силы нет. Чуть я сказала в курене свое имя,
так все и закричали: "Вот штука! Есть у нас уже один Алексей-попович да
еще и пирятинский; вот комедия! Да его теперь нет, поехал на крымцев; да
что за молодец! Да он войсковым писарем!" И я все узнала, не спрашивая о
тебе,_ мой сокол. Не грусти же так! Или ты разлюбил меня?..
- Меня бог покарает, коли разлюблю тебя! Оттого я и задумался, что
люблю тебя, что мне жалко тебя. Мои товарищи не злы, но суровы и
неумолимы, когда кто нарушает их закон. Беда, если тебя узнают! У меня
сердце замирает, как подумаю... Я боюсь, что этот Герцик...
- Что за нужда Герцику мешаться в ваши войсковые дела? Ведь он не
запорожец, а твой приятель; да он и не узнал меня!..
- Последнему-то я не верю: у него глаза, как у кошки; скажи разве, что
ему гораздо выгоднее не изменять нам...
- Разумеется!.. Оставь свои черные думы, посмотри на меня веселее,
поцелуй меня!..
- Рад бы оставить, сами лезут в голову. Опять думаю: ведь Герцик знал,
что ты убежала?
- Он остался в Лубнах, в нашем доме, так, верно, знал.
- Отчего же он мне не сказал? Как подумаю, тут есть недоброе...
- Ничего!.. Вот ты мне дай доброго коня, я поеду прямо на зимовник
Касьяна и там подожду тебя; батюшка, верно, согласится на нашу свадьбу; не
согласится - бог с ним, займем кусок степи, сделаем землянку, и заживем.
Тут пошли толки, планы о будущем, уверения в любви, клятвы - словом,
пошли речи длинные, длинные и очень бестолковые для всякого третьего в
мире, исключая самых двух любящихся. Наконец, Алексей вдруг будто
вздрогнул и торопливо сказал:
- Пора нам ехать; ночь коротка; чуешь, как стало свежо в палатке, скоро
станет рассветать. Мне нельзя отлучиться, я тебе дам в проводники Никиту:
он человек добрый, любит меня и мне не изменит; боюсь только, что он
пьян... Ну, пойдем! Боже мой! Слышишь, кто-то разговаривает за палаткой?..
Марина молча кивнула головою.
- Да, разговаривают; не бойся, это запоздалые гуляки, я сейчас прогоню
их...
Алексей быстро распахнул полы палатки и остановился: на дворе уж совсем
рассвело; перед палаткой стоит толпа казаков.
- Что вам надобно? - спросил Алексей.
- Власть твоя, пан писарь, - отвечали казаки, - а так делать не
годится. Недолго простоит наша Сечь, когда начальство само станет ругаться
нашими законами, когда...
- Убирайтесь, братцы, спать!.. Вы со вчерашнего похмелья...
- Дай господи, чтоб это было с похмелья! Вот я сорок лет живу на Сечи,
а никогда с похмелья не грезилось такое, как наяву совершается, - говорил