"Роберт Грэйвс. Божественный Клавдий и его жена Мессалина (Роман, #2) [И]" - читать интересную книгу автора

сведениями, почти не имеющими к ней отношения. И хорошо, что я решил ранее
о нем не писать, ибо Ирод Агриппа играет весьма значительную роль в тех
событиях, о которых пойдет речь дальше, и я могу теперь, не боясь
отклониться от темы, поведать историю его жизни до того самого дня, когда
убили Калигулу, а затем продолжать ее одновременно со своей собственной,
вплоть до его смерти. Мне удастся тогда избежать нарушения единства места,
времени и действия, что было бы неизбежно, растяни я рассказ о его
приключениях на два тома. Я не хочу сказать, что в своих исторических
трудах я неукоснительно придерживаюсь этого единства: как вы уже заметили,
я остерегаюсь формализма в литературе. Но по правде говоря, невозможно
писать об Ироде, не придав повествованию несколько театральный характер.
Ведь сам он вел себя в жизни как главный актер в драме, и остальные всегда
и везде подыгрывали ему. Драма, в которой он играл, нарушала строгие
классические каноны, и хотя в итоге жизнь его была оборвана самым
традиционным для драмы образом, а именно, классическим возмездием богов за
классическую провинность греков - гордыню, в драме этой было слишком много
чуждых грекам элементов. К примеру: бог, обрушивший на него кару, не
входит в любезное сообщество, обосновавшееся на Олимпе; пожалуй, более
странного божества нельзя найти в моих обширных владениях, да и за их
пределами, если на то пошло. Облик его неизвестен, имя запрещается
произносить; в его честь преданные почитатели обрезают крайнюю плоть и
совершают множество других странных, варварских ритуалов. Говорят, он
живет в одиночестве в Иерусалиме, в старинном кедровом ларце, обшитом
изнутри барсучьим мехом, выкрашенным в синий цвет, и не желает иметь
ничего общего с другими богами и даже признавать их существование. К тому
же в жизни Ирода Агриппы трагическое было так перемешано с комическим, что
вряд ли хоть один греческий драматург Золотого Века счел бы ее для себя
подходящей темой. Представляете, каково было бы дивному Софоклу, если бы
перед ним стояла задача воспеть высоким поэтическим слогом долги Ирода
Агриппы. Но, повторяю, наступило время подробно рассказать вам все то, о
чем я раньше умолчал, и лучше всего будет прервать на этом самом месте мою
старую историю и приняться за новую.
Итак, наконец я начинаю.


ИСТОРИЯ ИРОДА АГРИППЫ


Ирод Агриппа, следует сразу сказать, не был ни кровным родственником, ни
свойственником знаменитого генерала Августа Марка Випсания Агриппы,
который женился на единственной дочери Августа Юлии и стал благодаря этому
браку дедом моего племянника Гая Калигулы и моей племянницы Агриппиниллы.
Не был он и вольноотпущенником Агриппы, хотя это вполне могло прийти вам в
голову, ведь в Риме среди вольноотпущенников принято, в знак
благодарности, брать себе имя бывшего хозяина. Нет, дело обстояло иначе:
его назвал так в память о вышеназванном Агриппе, умершем незадолго до его
рождения, дед Ирода, Ирод Великий, царь Иудеи. Этот ужасный, хотя и
замечательный в своем роде старик владел троном не только благодаря
покровительству Августа, ценившего в нем полезного союзника на Ближнем
Востоке, но и в не меньшей степени благодаря расположению Агриппы.