"Алексей Гравицкий. Вещи." - читать интересную книгу автора

- Милый!
- Валентин Николаевич!
Валентин не хотел слышать ничего кроме шума воды, но голоса
стремились переорать.
- Не слышит, - уже тише сообщил грубый бас.
Валентин прислушался, но голосов не услышал. Он выключил воду, отлил
излишек воды из кастрюли в раковину, вытер дно кастрюли и поставил ее на
плиту. Прислушался. Тишина. ТИШИНА! Мать ее так. Валентин, стараясь
ступать неслышно, прокрался к двери страшной комнаты, прильнул к ней ухом.
Все тоже - тишина. Какое-то нездоровое любопытство проснулось в нем. Он
знал, что пожалеет, чувствовал это каким-то шестым чувством, но рука
толкнула дверь. Ничего не произошло.
Валентин вошел в комнату. Ничего, тишина и покой. Он развернулся,
вздрогнул. Дверь была закрыта. Раздался мерзкий козлиный смешок. Валентин
с силой дернул дверь на себя, но она не поддалась. Он нервно повернулся,
затравлено забегал глазами по комнате. Дружный хор ударил по ушам:
- Сюрпри-и-из!!!
Валентин заткнул уши руками, со всех сторон несся оглушительный
хохот. Потом смех стих. Валентин разжал ладони, опустил руки.
- Милый, ты что не рад?
- А с чего ему радоваться? - приятный мужской голос звучал со стороны
столика. Валентин пригляделся, с полированной поверхности на него смотрело
приятное моложавое лицо.
- А почему бы и не радоваться, - воспротивилась стенка.
- А чего радоваться, когда ты ему пальцы отдавила? Будь я на его
месте, никогда бы тебе не простил.
- Правильно, - грубый бас со стороны дивана. - Валентин Николаевич, а
помните, как вы нажрамшись на мне отсыпались? Все бока мне отдавили, епона
мама!
- Не выражайтесь, дорогой диван. Манеры у вас, фи! - противный
блеющий голос, дверь.
- Не тебе учить меня манерам, - грубо огрызнулся диван. - Я все-таки
лет на пятнадцать тебя постарше. А что вы стоите, Валентин Николаевич,
присаживайтесь.
- Спасибо, я п-постою, - пролепетал Валентин.
- Ага! - хриплый баритон со стороны кресла. - Что я тебе говорил?
Старый скрипучий маразматик! Не фига было пружинам волю давать. А ты
молодец, Валь. Помнишь обиду. Но в ногах правды нет, садись.
Кресло сдвинулось с привычного места, Валентин отступил, ломанулся к
двери, задергал ручку. Дверь не поддавалась. Послышался мерзкий смех, его
подхватили со всех сторон.
- Отпусти его! - вмешалась стенка. Смех оборвался, дверь распахнулась
сама по себе. - Иди, милый, иди.
Валентин пулей вылетел из комнаты. Ему вслед донесся женский голосок:

- Ну а вы чего развеселились, дурни? Справились? Э-эх, он же
слабенький, а вы...
Валентин не прислушиваясь заперся в ванной.

Он не знал сколько просидел на краю ванной, глядя на воду, струей