"Джулия Грайс. Свет твоих глаз " - читать интересную книгу автора

"Другая половина поместья должна быть поделена поровну между сестрами и
Антоном. Однако за Антоном закрепляется его доля при условии, что он
останется управлять поместьем", - продолжал нотариус.
- Что?! - Антон, который полулежал на столе, вскочил. - Он... Это,
должно быть, ошибка. Почему я должен оставаться здесь? Я вовсе не хочу
заниматься поместьем... как какой-то наемный управляющий. Я...
- Такова воля вашего отца, мистер Делани, он хотел, чтобы вы остались с
матерью и выполняли нелегкие обязанности управляющего, - сухо заметил
нотариус. - И если вы откажетесь работать управляющим, то потеряете право на
свою долю наследства.
Антон сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Эмеральде
показалось, что он вот-вот бросится на нотариуса и ударит его. Через
несколько секунд Антон медленно разжал пальцы, но лицо его оставалось
багровым. Все зашептались. Перекрывая глухой гул голосов, Джудсон произнес:
- Здесь написано еще кое-что. Если вы не возражаете, я зачитаю все
завещание, а потом мы сможем обсудить, каким образом его выполнить.
Эмеральда с удивлением узнала, что у дяди была еще собственность. Он,
оказывается, владел фабрикой по переработке хлопка, и у него были
драгоценности, которые принадлежали еще его матери. Большинство из них он
завещал дочерям, за исключением изумрудной подвески, которая досталась
Эмеральде Реган, дочери его брата Роберта Делани и женщины по имени Офелия.
Подвеска! С изумрудом - камнем, который дал ей имя. На мгновение
Эмеральде показалось, что рука умершего дяди ласково коснулась ее.
Но почему же все-таки нотариус назвал ее отца Робертом Делани, а не
Робертом Реган и ее мать - Офелией, в то время как ее звали Мария?
"Конечно, это ошибка", - быстро пронеслось у нее в голове. Однако она
заметила, что тетя Анна отвела в сторону глаза, а Антон как-то странно
посмотрел на нее.
За час все дела были завершены. Анна с покрасневшими глазами молча
отправилась наверх. Эмеральда пошла в комнату, которую делила вместе с
Чармиан. Мысли ее путались. К счастью, кузины не было, и она могла побыть
одна. Устроившись в мягком кресле, Эмери взяла в руки альбом и карандаш и
принялась рисовать. Не прошло и минуты, как на листке появилось лицо Антона,
такое, каким она его увидела только что в библиотеке: искаженное гневом, с
перекошенным ртом.
Итак, Антон будет жить в усадьбе. Она вспомнила, как он шарил глазами
по ее телу. Он будет здесь управляющим. И будет вести себя как хозяин двух
сотен рабов, своих четырех сестер, матери и ее, Эмеральды. Она поежилась и
скомкала листок с рисунком.

Эмеральда спала беспокойно. Ее мучили тревожные сны. Сны, в которых
Антон прижимал ее к живой изгороди. Глаза его наливались кровью, лицо
перекашивала гримаса гнева и животного желания. Она видела свою мать, Марию
Реган, но лицо ее расплывалось, и были видны только слезы, текущие по нему.
Девушка проснулась в испарине, с чувством потерянности и одиночества.
Эта путаница с именами в завещании наверняка всего лишь описка, ошибка
чиновника.
И все-таки ощущение близкой беды не покидало ее. Вздох облегчения
вырвался у нее из груди, когда, спустившись к завтраку, она не увидела в
большой, обшитой деревянными панелями столовой Антона. Тетя Анна объяснила