"Гюнтер Грасс. Жестяной барабан (книги 1, 2, 3)" - читать интересную книгу автора

когда стоит среди занимающих много места здоровяков, его необычные глаза,
почти женская пропорциональность его лица, даже когда он стоит с краю,
создают центр любого снимка. Уже долгое время я рассматриваю некую группу,
сфотографированную вскоре после свадьбы. Мне надо взяться за барабан и
попытаться, глядя на этот матовый коричневый четырехугольник, заклинаниями
палочек по лакированной жести оживить узнаваемое на картоне трехзвездие.
Возможность сделать этот снимок представилась на углу Магдебургерштрассе и
Хересангер возле общежития для польских студентов, - иными словами, в
квартире семейства Бронски, ибо он демонстрирует заднюю сторону озаренного
солнцем, на половину закрытого вьющейся фасолью балкона той модели, которую
строители любили налеплять на квар тиры Польской слободы. Матушка сидит.
Мацерат и Ян Бронски стоят. Но любопытно поглядеть, как она сидит и как они
оба стоят! Было время, когда я по наивности пытался с помощью циркуля, за
которым посылал Бруно в лавку, линейки и угольника измерить расстановку сил
в этом триумвирате - да, да, триумвирате, ибо матушка вполне заменяла
мужчину. Угол наклона шеи - неравнобедренный треугольник, это привело к
будущему смещению параллелей, к насильственному совпадению при наложении, к
оборотам циркуля, каковые судьбоносно встречались уже за пределами
треугольника, то есть на фоне зеленых побегов фасоли, образуя точку
пересечения, а я и отыскивал точку, был исполнен веры в точки, исполнен тяги
к точкам опоры, исходным точкам, а то и вовсе точкам зрения. Эти
дилетантские обмеры не привели ни к чему, кроме едва заметных и в то же
время раздражающих дырок, которые произвела ножка циркуля на важнейших
местах столь бесценного снимка. Что ж в нем такого особенного, в этом
снимке? Что побудило меня искать математические и того нелепее - космические
ассоциации, не только искать, но и находить, если угодно. Три человека,
сидящая женщина, двое стоящих мужчин. У нее - укладка на темных волосах, у
Мацерата светлые кудри, у Яна гладко зачесанные назад каштаново-русые
волосы. Все трое улыбаются, Мацерат больше, чем Ян Бронски, оба вместе
открывают верхние зубы в пять раз больше, чем матушка, у которой лишь тень
улыбки притаилась в уголках рта, а в глазах нет и следа улыбки. Мацерат
возложил левую руку на правое плечо матушки, Ян же довольствуется легким
возложением на спинку стула своей правой руки. Она, повернув колени вправо,
сидя вполне прямо, на коленях держит некую тетрадку, которую я долгое время
принимал за альбом Яна с марками, позднее - за модный журнал, наконец за
коллекцию портретов знаменитых актеров из сигаретных пачек. Руки матушки
выглядят так, словно надумали перелистнуть страницу, едва изображение
окажется на фотопластинке и снимок будет сделан. Все трое выглядят вполне
счастливыми, поддерживая друг друга, дабы быть неуязвимыми при
неожиданностях, которые могут возникнуть, если кто-нибудь из партнеров по
тройственному союзу заведет собственные тайны или уже скрывает их с самого
начала. Будучи связаны друг с другом, они не могут обойтись без четвертого
участника, а именно без жены Яна Хедвиг Бронски, урожденной Лемке, которая
об эту пору уже, возможно, ждала родившегося позже Стефана, не могут в том
смысле, что она должна направлять на них, и тем самым на счастье этих троих,
объектив фотоаппарата, дабы удержать это тройное счастье по крайней мере
средствами фотографии.
Я извлекал из альбома и другие четырехугольники и прикладывал их к
этому. Снимки, на которых можно узнать либо матушку с Мацератом, либо
матушку с Яном Бронски. Но ни на одном из снимков неотвратимое, единственно