"Гюнтер Грасс. Траектория краба " - читать интересную книгу автора

честного имени этого подводника. Потопивший немецкие транспортные суда,
Маринеско не отличался добронравием, начальству не угождал, и, в результате,
его подвиги не были признаны, он отсидел в ГУЛАГе, вернулся инвалидом, рано
умер, и только посмертно был реабилитирован и награжден по заслугам, получив
звание Героя Советского Союза. Несколько лет назад в Петербурге появился
памятник ему.
Но речь идет в повести Грасса о Маринеско только отчасти. Как и о
Вильгельме Густлоффе, функционере нацистской партии, застреленном в начале
1936 года в Швейцарии Давидом Франкфуртером, сыном раввина, в знак протеста
против антисемитской политики гитлеровцев. Вильгельм Густлофф был объявлен
геббельсовской пропагандой мучеником, "от жидов убиенным". Его именем
назвали морской лайнер, который в январе 1945 года и был потоплен торпедами
с подводной лодки капитана Маринеско. Так сходятся нити повествования.
Главный герой книги, журналист, от лица которого ведется рассказ,
родился в этот день потопления "Вильгельма Густлоффа". Его беременная мать
находилась среди тысяч беженцев, спасавшихся на этом корабле от наступавших
в Восточной Пруссии советских войск, чьи зверства против гражданского
населения вызвали там дикую панику. Женщина была одной из немногих, кому
удалось спастись с потопленного судна. Когда раздались первые взрыв торпед,
у нее начались родовые схватки.
Дело в том, - и русский читатель узнает это из книги Гюнтера Грасса, -
гибель "Вильгельма Густлоффа" была самой крупной морской катастрофой в
мировой истории. Намного превосходящей по числу жертв и "Титаник", и все
остальное. Кроме тысячи резервистов-подводников и трехсот военнообязанных
девушек, на борту находилось девять тысяч беженцев. Одних детей было более
четырех тысяч, большинство из которых погибло или на корабле, или в ледяной
воде.
Как относиться к истории, которой мы не знали, а немцы должны забыть
под тяжестью принятой на себя вины за деяния гитлеризма? Герой книги пишет
об этом, опираясь на сведения в Интернете, где разворачивается полемика
между фанатом Густлоффа и оппонирующим ему защитником застрелившего того
Франкфуртера. Ситуация становится драматической, когда герой узнает, что в
роли неонациста на сайте выступает его сын, который, из рассказов пережившей
кошмар родной бабушки, творит новую мифологию вроде бы изжитой уже истории,
о которой сам он старается не задумываться.
Договорившись о личной встрече со своим "еврейским оппонентом", таким
же немецким юношей, как и он сам, сын повествователя убивает его четырьмя
выстрелами в знак мести "мировому еврейству" за смерть нацистского мученика.
Даром, что жертва - чистокровный немец, и еврейство это идеологическая
маска, обычная при общении в Интернете.
Как относиться ко всему этому? Отстраненная манера авторского письма,
обычная для Г. Грасса, не снимает вопросов, а ставит их. "Я могу назвать
цифры, но они неверны. Все очень приблизительны. Впрочем, цифры мало о чем
говорят. Они в принципе противоречивы. Числа со множеством нулей вообще не
укладываются в голове... - пишет автор о числе жертв на затонувшем
"Вильгельме Густлоффе": девять тысяч? семь с половиной тысяч? - Без надежды
на ответ можно задаться вопросом: жизнью больше или меньше, что это значит?"
То, что злодеяние творится рядом с нежеланием обывателя знать о нем,
известно не только жителям окрестностей Майданека и Освенцима, но и нам. "А
не все ли вам равно, сколько погибло заложников, разве их оживишь?" - вещают