"Сильви Гранотье. Додо " - читать интересную книгу автора

она еще пригодится.
Там была и другая любопытная мебель, но ее не дотащить. Вместе с Квази
мы свернули перину, прежде чем обмотать ее вокруг моей талии. Кусок
электрического провода заменил пояс. Вроде держалось.
Мы уже двигались в сторону Салли, когда навстречу нам попался давешний
тип, несущийся по улице Жюно вслед за своим атташе-кейсом. Тут я сообразила,
что оставила Салли рядом с банкоматом. Мы припустили, как могли, и
обнаружили Салли, присевшую на арабский манер на корточки; лицо ее было
залито слезами.
- Я всего-то ему сказала, чтоб он не боялся, а получилось наоборот.
- Ты его трогала или нет?
- Только за руку, чуть-чуть, я просто погладила.
Я сотню раз говорила ей не гладить незнакомцев, но Салли есть Салли.
Она любит трогать. Особенно когда хандрит. И с какой стати мне ее
перевоспитывать, спрошу я вас?
Избавлю вас от рассказа, как мы добирались до Рынка, это был истинный
путь на Голгофу. Пришлось лезть в метро, без билетов, разумеется. В любом
случае Салли не прошла бы через турникет. Квази самоотверженно перепрыгнула
первой и открыла нам дверцу. В этот час служащие, надежно укрытые за
стеклами своих окошек, предпочитают смотреть в другую сторону, и когда мы
добрались до бывшего Дома поэзии, там все было битком. Не в первый раз я
пожалела о поспешном решении, но руководитель никогда не должен отступать от
своих слов.
Мы уже собирались убраться восвояси, две мои кулемы и я, но тут
Робер-крыса замахал своим радио из угла за дверью, который он для нас забил,
явившись раньше всех, и мы одновременно осели прямо на жесткий пол.
- Черт, да погодите. Нужно устроиться по-нормальному. Смотрите, я все
приготовил.
Он натащил картонок и газетных пачек: все это плюс моя перина, Квазина
неподъемная подушка да Саллины ляжки - и три четверти часа спустя мы
устроились хоть и в тесноте, но в тепле, и Робер, человек слова, пустил по
кругу бутылку.
Минуты счастья длятся недолго, и надо уметь ценить их. Мы так и
сделали, и долго это не продлилось. Когда в животе у Квази заурчало, я
поняла, что хочу есть: жевать было нечего.
Салли обратила к нам свой лик продувной мадонны. Я кое-что заметила в
отсвете уличного фонаря. Сжав большими пальцами ее щеки, я почувствовала
внутри какие-то твердые кусочки.
- Поделись, Салли!
Она изо всех сил затрясла головой. Я надавила посильнее, и среди
развала старых кариесных зубов показались кусочки сахара, несмотря на все ее
усилия плотнее сжать губы.
- Ну-ка, быстро проглоти все это и скажи, где остальное.
Внезапно вспыхнул свет. У Робера был электрический фонарик.
Я перетрясла ее нейлоновый рюкзак, потом рюкзак с распродажи, потом
маленькую сумочку, закрепленную на поясе юбки. И вдруг ляжкой почувствовала
какой-то твердый ком. На Салли все влажное. Я сунула руки в многочисленные
прорехи, которые проветривали ее исподнее, и обнаружила золотое дно. Два
гигантских кармана были забиты всем, что ей удавалось ухватить, проходя по
террасам кафе: как обычно, сахар, огрызки сэндвичей, листья салата, кружочки