"Владимир Границын. Линия Крови " - читать интересную книгу автора

- Так они ж в Зареченске живут. Здесь-то почти и не бывают. Вот и по
церквам, значит, ходют там.
- В Заре-еченске? - недоверчиво протянул Василий. - А люди говаривают,
что здесь их иной раз встречают. Отчего-то только очень поздно всегда -
ночью или после заката... чаще, говорят, Андрей Александрович выходит, но
бывает и вместе с супругой.
- Врут все люди твои, - зло перебил Никанор. - Зенки сивухой зальют,
вот и мерещится, что ни попадя. Последний раз граф Андрей здеся были еще в
середине сентября.
Василий замолк. Он свернул на короткую тропу, по которой ходил в
церквовь каждый божий день не по одному разу. Шагал по укрытой опавшей
листвой тропе, думая о чем-то своем. Когда начали подниматься на церковный
холм, не удержался, спросил еще:
- Так, а в Зареченске-то у них что? Дом? Или квартиру снимают?
Никанор хохотнул.
- Скажешь то же, "квартиру". У них там особняк - не чета этому. На
Панской улице, между прочим, стоит.
Они поднялись на холм. Короткая тропа, по которой они пришли, вела не к
центральному входу, а к калитке в стене, которой Василий пользовался как
"служебным" входом. Не доходя до него двух десятков шагов, старик спросил:
- Где, ты говоришь, слышал крики-то?
- Крики? - переспросил графский управляющий. - Ты смотри вперед.
Что-то в голосе управляющего показалось священнику подозрительным, но
обдумать мелькнувшее сомнение он не успел. Посветив туда, куда указывал
Никанор, он ахнул.
- Господи Боже! Да что же это такое?!
Василий, не желая верить глазам, бросился вперед - у стены на земле
сидит на корточках и трясется от холода девчушка лет тринадцати. Сидит на
таком холоде в одной ночной рубашке. Руки ее скручены за спиной и привязаны
к наружной решетке, что закрывает вход дополнительно.
- Бож-же милостивый! Ты откуда здесь взялась, милая?! Кто тебя так?!
В ответ несчастная только дергалась, отчаянно крутила головой и что-то
глухо мычала.
- Что?! Чего, милая?!
Василий присел перед девчушкой и разглядел, что во рту у нее торчит
кляп. Она задергалась сильнее, силясь подать ему какой-то знак. Огромные,
расширившиеся до размеров вселенной, полные ужаса глаза смотрели священнику
за спину. В последний миг старик что-то понял. Он начал подниматься,
одновременно разворачиваясь к Никанору лицом, но завершить движения не
успел - под нижнюю челюсть ему с чавканьем врезалось лезвие топора. Из
разрубленного горла вырвался короткий вскрик, тотчас оборвавшийся хрипом и
бульканьем. За первым ударом последовал второй. Потом еще и еще. После
четвертого голова старого иерея отвалилась от осевшего на землю тела. В
пляшущем свете выскользнувшей из ослабевшей руки и упавшей на бок лампы
можно было видеть, как прямо на голову обильно хлынула из обрубка шеи
густая, темная кровь. Багровые капли щедро брызнули и на повалившуюся на
мертвую холодную листву девчонку. Окропили белую рубашку, готовое
посоперничать с ней белизной лицо. Страдалица больше не мычала, притихла.
Никанор посмотрел на нее и счастливо улыбнулся - он всегда предпочитал,
чтобы они молчали. Графский управляющий склонился над обезглавленным телом