"Даниил Гранин. Питерские сантименты" - читать интересную книгу автора

века.
А Моховая улица в мои школьные годы была еще вымощена деревянными
шашками. В сухую погоду копыта лошадей цокали по этой деревянной мостовой, и
она звенела. Шашки были граненые, пропитанные каким-то смолистым, вкусно
пахнущим составом, наверно, тем же, каким пропитывались шпалы. В наводнение
эти торцовые мостовые всплывали, были такие участки, которые повреждала
вода, заливавшая улицы. Сейчас в Ленинграде не осталось ни одной торцовой,
деревянной мостовой, как не осталось и панелей из зеленовато-белых
квадратных лещадных плит, типичных для Ленинграда.
Что еще было? Книжные развалы на Литейном проспекте и на прилегающих к
нему улицах Жуковского и Белинского. Прямо на панелях, на длинных прилавках
букинисты раскидывали свои развалы, великое множество книг, - громадные
книжные богатства бывшей столицы. Величайшее наслаждение для книголюбов было
рыться среди книжной сумятицы, выискивая раритеты, чего там только не было -
иностранные книги, журналы, брошюры - все, что ныне стало антикварной
бесценной редкостью. Дешевых прекрасных книг, которые ныне встречаются так
редко! - было множество. Почему-то все, что теперь редко, в детстве было в
большом количестве. Детство, наверно, всегда кажется порой изобилия и
утраченных ценностей.
Невский проспект - это рестораны, Гостиный двор, Пассаж.
Сенная площадь - москательные лавки и рынок, а Кузнечный рынок славился
фруктами, цветами...
Были в детстве еще ломовые извозчики - телеги, запряженные могучими
першеронами-битюгами. Они существовали в течение всего детства, не вытеснены
еще грузовыми автомобилями, на них возили дрова, лед с Невы - то, чего
теперь уже не возят.
Школы наши часто продолжали сохранять старые, дореволюционные названия,
то есть рядом с номером школы всегда где-то присутствовало старое название,
скажем, - 15-я школа, а родители говорили "Тенешевское училище", или - 17-я
школа, а взрослые говорили "Аннен-шулле". Это так же, как со старыми
названиями улиц, еще соседствующими с новыми: еще говорили: "Сергиевская
улица", "Фурштатская улица", "Морская", "Каменноостровский". Некоторые улицы
"не поддавались", например, Невский проспект выстоял: как только его ни
называли, а он все равно остался Невским. Литейный тоже восторжествовал как
Литейный проспект и Владимирский проспект.
Студенческий мой город стал уже другим. Радиус его увеличился. Я ездил
в Политехнический институт через весь город. Огромный институт, белоколонный
великан, почти дворец, который высился среди соснового парка. Несколько
корпусов, построенных перед Первой мировой войной, и затем к ним, уже в
советское время, пристраивались и пристраивались новые корпуса. Для
физического факультета, для металлургов. Страна требовала специалистов, и
Политехнический расширялся.
Рядом с Политехническим был знаменитый Физико-технический институт, где
родилась и откуда пошла по всем городам и республикам советская физика.
Вообще Политехнический институт был окружен институтами. В Сосновке
образовался тогда, пожалуй, главный научный центр Ленинграда, своеобразный
научный городок, который в предвоенные годы бурно развивался. Строился
Институт постоянного тока. Рядом был Центральный котлотурбинный институт,
который так много сделал для теплоэнергетики страны. А по другую сторону
Политехнического строился и расширялся Центральный гидротехнический институт