"Даниил Гранин. Неизвестный человек (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Меня Клячко больше не интересует.
- Тебя выгонят. Сперва снимут, а потом станут доводить.
- Это уже не имеет значения.
- А что, что имеет значение?
Перед ними вдруг очутился Альберт Анисимович, откуда он взялся, Усанков
не заметил, скорей всего, из той толпы старушек и калек, что были на
паперти. Приоткрыв рот, он застыл, как бы вспоминая что-то, затем произнес
нараспев:
- Горстку вечерних чувств, что нам осталось, истратим на уход туда, где
мир продолжается без людей!
- Я вас все же прошу, - сказал Ильин. - Вы мне обещали еще в самом
замке показать.
- Да, они там кое-что нашли... Но, увы, голубчик, мне бы успеть
закончить свои земные дела, помирать не люблю на ходу, - он сказал это
весело. - И вам не рекомендую.
- Вот и чудненько, - сказал Усанков тоном председательствующего. - Не
будем мешать, человеку надо подвести итоги, мы пойдем.
- Замолчи, - оборвал его Ильин. - Вы не должны меня сейчас оставить,
Альберт Анисимович.
Альберт Анисимович, наклонив голову набок, по-птичьи осматривал их
обоих.
- Позвольте спросить, кто ваши предки? - неожиданно спросил он. - Был
такой священник Усанков в здешнем приходе.
- Мы из мужиков. Из псковских, - язвительно сказал Усанков. - Так что
не клейте мне.
- А вы ведь слукавили насчет портрета, - темное морщинистое веко его за
стеклом подмигнуло. И, не дожидаясь ответа, он повернулся к Ильину. -
Оставить вас, наверное, грех. Но и уводить вас грех.
- Все равно, - сказал Ильин. - Хватит. Все равно я уже не участник.
- Чего ты не участник? - спросил Усанков.
- Тараканьих бегов ваших.
- Уже ваших?.. А ты откуда вылупился? У нас, значит, мерзость, вранье,
суета. Где ж это можно нынче жить по чести? Адресок имеешь? С этими вот,
бомжами? За чей счет вы жить изволите, а? И соблюдать чистоту? А я вот не
соблюдаю. Не в состоянии. По уши в грязи, да-с! - он весь изогнулся,
искривился, руками завертел, галстук его бордовый и тот винтом свернулся. -
Я бы тоже хотел, а вот должен вернуться, и если ты не согласишься подписать
бумагу, ту самую, если не соизволишь анонимочку оставить анонимочкой, то
сяду сочинять акт комиссии на тебя и твое бюро. Будем смешивать тебя с
дерьмом. Я ему формулировочки буду подсказывать. Обязательно буду. Такие
заверну, чтобы ты не отмылся никогда. А как же. Что, не хорошо? Так ты же
правды хотел. Вот и получай, чего кривишься. Буду угодничать, тебя
продавать, чтобы сохраниться. Вот, дорогой Альберт Анисимович, как оно
отрыгнется...
Никогда не позволял себе так откровенничать. Защитное устройство со
всей блокировкой, предохранителями не срабатывало. Сигналы доходили, а он
продолжал выворачивать себя наизнанку, получая удовольствие.
- ...Ты у нас за всех стыдишься. Стыдильник всеобщий. А за себя тебе не
стыдно? Почему же? Ведь это ты заставляешь меня продолжать, да не то чтоб
продолжать, это я из-за тебя должен буду на брюхе выползать, по дерьму