"Даниил Гранин. Неизвестный человек (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Какие артисты, это не артисты, ты знаешь.
- Это были артисты, артисты, - упрямо повторил Усанков.
Ильин посмотрел на него с интересом.
- А ты боишься признать.
- Я за тебя боюсь.
- За меня?
- Ты помнишь, как сделали Алешу Курочкина?
Он не мог не помнить. Сперва Курочкину приписали склоку, потом клевету.
Курочкин не унимался и доказывал, что министерские заправилы заключают
невыгодные договора с австрийцами не случайно, они получают за это
подарки... Однажды вызвали санитаров, тут же, в министерстве, связали его,
вкатили укол и увезли. С тех пор он мыкается по психушкам.
- Думаешь, Клячко постесняется, он состыковал твою выходку и твои
привидения и понял, что на этом можно сыграть. У него нет запретов.
Страх должен был вылезти. Сколько бы ни хорохориться, у каждого из них
внутри укоренился страх, родимый, с которым они выросли. Тот самый, липкий,
потный, что накинулся на Усанкова ночью в купе.
- Откуда он узнал про поручика и прочее?
- Я рассказал. Сидели, болтали в поезде. В порядке анекдота.
- Значит, я тебе обязан. Спасибо.
- Кто же знал.
- Ты его не разуверил? Чего ж постеснялся? Ты-то мог подтвердить.
- И что? Артистов принял за привидения - смешно. А дальше не смешно.
Утром резвился, к обеду взбесился. Ты сам разбудил чертей. У него теперь
одно объяснение - псих. И выход один - упечь тебя в больницу... Поступки
нелогичные, нес чушь. Все это, конечно, если не пойдешь на мировую...
- Не упечет, - сказал Ильин спокойно.
- Почему же?
- Ты не позволишь.
- Я? Я ему не указ.
- Ничего, ты постараешься.
Усанков заложил руки за спину, крепко сцепил пальцы, тон Ильина удивил
его нагловатостью, вроде никак не свойственной их отношениям, где всегда
командовал Усанков.
- Ишь ты, как уверен.
Ильин похлопал себя по карману куртки.
- Забыл про свое свидетельство? Так что если в дурдом, то вместе
отправимся.
Усанков от души расхохотался.
- Молодец, Серега! Отличный шантажист из тебя получился!
Разгадка удручала своей простотой и в то же время обрадовала Усанкова.
Потому что страх не мог никуда деться, он сидел у Ильина в печенках,
селезенках, в самом нутре, а вот то, что он, Усанков, недооценивал Ильина
как противника, это факт. Никогда Ильин не был в противниках, и сейчас
Усанков по-новому как бы просчитывал Ильина: доверчив, долго сопротивляться
не может, умен, но душевно ленив, инертен...

Белые двери церкви скрипели и хлопали, когда приоткрывались, оттуда
доносилось пение, волна нагретого свечного воздуха обдавала Усанкова
сладковатым запахом.