"Даниил Гранин. Неизвестный человек (Повесть)" - читать интересную книгу автора

узоре поломанных ворот, где-то под крышей выступали остатки герба,
облупленные львиные головы. Бывая в Ленинграде, Усанков ощущал какой-то
упрек. Вот и сейчас, шагая за Ильиным по площади к белому раскидистому
собору с зелеными куполами, отгороженному странной оградой из пушек и цепей,
он испытывал смутную виноватость перед этим городом, перед высокомерной его
красотой, недоступностью. В сущности, Усанков всегда оставался здесь чужим.
Нигде не был чужим, а здесь был, здесь ощущал себя деревенщиной.
На паперти перед ними невесть откуда появился сухонький сгорбленный
старичок в зеленом вельветовом пиджачке. Вид у него был обтрепанный, как у
той нищей братии, что побиралась у входа. Отличали его толстые очки и
бесшумная легкость, невесомость. Ильин почтительно поздоровался с ним за
руку, представил как Альберта Анисимовича. Усанков назвал себя, буркнул
фамилию, но старичок сказал дребезжаще:
- Весьма приятно, Игорь Андреевич, - и церемонно наклонил голову в
беленьком пуху.
Усанков слушал, как они заговорили о каком-то Витяеве, который посылал
фотографию с портрета какого-то Немировского. Ильин удивлялся и радовался
тому, что это Витяев, нетерпеливо развязывал папку, где была фотография,
никак не мог справиться с тесемками, а открыв, испуганно застыл.
- Ему тут лет тридцать, - обратился он к Альберту Анисимовичу
неуверенно.
- Думаю, это перед кампанией.
Потом Ильин протянул фотографию Усанкову. В овале резной рамы был
портрет офицера с крохотными усиками и длинными курчавыми бакенбардами.
Выгнутые тонкие брови придавали его лицу наивность и мягкость.
- По-твоему, похож? На меня?
Усанков смотрел то на портрет, то на Ильина - те же вздернутые губы,
тот же нос, пытался вспомнить, каким был Ильин лет двадцать назад, двадцать
с лишним, когда они познакомились. Они сидели в номере у Тимофеева, шикарный
был номер-люкс с тиснеными обоями, они трепались, пели песни, а Ильин
распевал частушки срамные, а кроме того, они ругали Клячко... Бог ты мой,
уже тогда был Клячко! Министры сменились трижды, Тимофеева похоронили, а
Клячко сносу нет.
- Ничего общего, - ожесточенно сказал Усанков. - Не похож, не та
порода. Какой из тебя гусар!
- Нет, ты сравни.
- Сравниваю. У тебя брюшко, у тебя плешь, сутулый, куда вы, папаша,
лезете? А в те годы ты совсем был тюха-матюха. Это теперь поднабрался
номенклатуры.
- Врешь ты все, - сказал Ильин. - А как по-вашему, Альберт Анисимович?
- Смотря какое сходство вы ищете, - помолчав, неохотно ответил старик.
- Все люди, да всяк человек сам по себе.
- Вы, папаша, напрасно эту тему раздуваете, - сказал Усанков угрожающе.
- С какой целью?
Альберт Анисимович слушал его, склонив голову, изображая робость и
послушание, однако глазки его посматривали из-под бровей с насмешливым
интересом.
- Ищет человек, спрашивает, вот я и осмелился дорогу показать. Хотя и
предупреждал.
- Куда показываете? Куда? Да и почему берете на себя? Какой из вас