"Даниил Гранин. Картина" - читать интересную книгу автора

ценностью. Культурник санатория подхватил инициативу отдыхающих и
организовал коллективное посещение. Потом еще, и еще. Заходили в школу
туристы, которые осматривали партизанский лагерь и соленый источник.
Появлялись группы то из медицинского училища, то участники велосипедного
пробега. Летом приезжего народу много, что ни день - кто-нибудь да
требовал Татьяну Тучкову давать объяснения по картине, ей задавали
вопросы, как настоящему экскурсоводу. Культурник разохотился, всякий раз
накануне экскурсии звонил в гороно, предупреждал, словно бы в музей
звонил. Несмотря на ремонт школы, стали приезжать целым автобусом,
поднимались толпой по лестнице, спрашивали, почему картина висит в школе,
в биологическом кабинете, неужели нельзя специальное помещение выделить.
Делали замечания: почему нет портрета художника, хотя бы фотографии,
почему не продают репродукции картины, куда писать отзывы?
Многие вроде были разочарованы, недовольны. Тучкова оправдывалась как
умела. Однажды, когда кто-то сказал "обман, мы-то думали", она, не
выдержав, заплакала, отвернулась к окну. Все за ее спиной разом смолкли,
потом пожилая толстуха в рыжем парике, сочувственно сморкаясь, сказала
басом:
- Вы, женщина, тут ни при чем, это культурник нам мозги запудрил.
Феномен, феномен! Выставка! Настрой создал не тот. Как на Эрмитаж. Сказал
бы честно - кто хочет картину увидеть - ничего другого. Разве мы бы
отказались? Женщина, вы, милая, извините нас.
Культурник тоже извинился, и после этого следующие экскурсии вели себя
тише. Культурник, однако, не унимался. Оказывается, он работал по
совместительству в летней спортивной школе и обслуживал пароходство, и
всюду он включал новый объект в план массово-экскурсионной работы. Вскоре
Тучкова получила план, скрепленный печатями и подписями. На ее протесты
культурник прочувствованно назвал ее "энтузиасточкой", "подвижницей", что
же делать, если исторических достопримечательностей в районе мало, не
будет картины, так уйдут эти часы на пустой азарт бросания колец и походы
в универмаг.
Получалось, что она будет виновата, если станут резаться в карты,
забивать козла и даже пить водку.
Никто ей за эту работу не платил, отпуск ее срывался, да еще в гороно
сделали замечание, что экскурсанты мешают ремонту, разносят грязь.
Появилась книга отзывов, общая тетрадка, которую в утешение Тучковой
учредил культурник. В тетрадь щедро заносили благодарности и похвалы
Татьяне Леонтьевне за "возможность ознакомиться", "красочный рассказ",
"воспитание любви к русской живописи и природе". Кроме этих записей,
попадались, и все чаще, возмущенные отклики на предстоящую стройку:
неужели нельзя сохранить этот вид, что за дикость - опять разрушают
памятник культуры, пора призвать к порядку местные власти...
В горкоме партии Чистякова, тощая, тигрово-бесшумная, щурясь заметила
Лосеву, что самодеятельные эти экскурсии роняют авторитет городских
властей. Как всегда, она применяла безлично-уклончивые обороты: "позволяют
себе", "развели", "раскачивают общественное мнение", "будоражат",
"будируют". Лосев кивал внимательно, поощряюще, потом спросил:
- Значит, что же, Тучкова просит писать такие жалобы? Вы лично слышали?
Ах нет? Тогда не пойдет. Полагать одно, знать другое. Мало ли кто сказал.
Я люблю брать сведения из первых рук, свежинку люблю.