"Жан-Кристоф Гранже. Пурпурные реки " - читать интересную книгу автора

взвизгнули колеса. Стажер свернул налево: по шоссе, освобожденному для сил
безопасности, можно было скорее проехать к выходу К. Но тут Ньемана
осенило.
- Нет, - выдохнул он, - давай назад, они наверняка пойдут нам
навстречу.
Машина резко развернулась, подняв фонтаны воды из луж, оставленных
готовыми к атаке водометами, и вихрем понеслась вдоль авеню Парк-де-Пренс
по узкому коридору между серыми полицейскими автобусами. Люди в касках,
бежавшие в том же направлении, не глядя расступались и пропускали ее.
Ньеман прилепил на крышу мигалку. Стажер лихо свернул влево перед лицеем
Клода Бернара и снова сделал разворот, чтобы подъехать к третьему выходу со
стадиона. Они миновали Отейскую трибуну. Заметив в воздухе первые облачка
слезоточивого газа, Ньеман понял, что был прав: сражение шло уже на площади
Европы.
Автомобиль врезался в белесую хмарь слезоточивого газа, едва не
раздавив первых пострадавших, опрометью бегущих с поля битвы. Схватка,
видимо, началась как раз напротив президентской трибуны. Мужчины в
галстуках, женщины в сверкающих драгоценностях бежали, шатаясь и кашляя, по
их лицам текли слезы. Одни искали укрытия во дворах и подъездах, другие,
наоборот, взбирались наверх по лестницам стадиона.
Ньеман выскочил из машины. На площади уже дрались свирепо, не на
шутку. В груде сцепившихся тел мелькали вызывающе яркие "розетки"*
английских болельщиков вперемежку с темными силуэтами эрэсбешников.
Некоторые из бойцов уже ползли по асфальту, словно окровавленные слизняки;
другие топтались поодаль, не решаясь пустить в ход ружья с пластиковыми
пулями из страха задеть своих раненых товарищей.
* "Розетка" - шарф или шейный платок болельщика с цветами его команды.
Комиссар снял очки и обвязал лицо шарфом. Подбежав к ближайшему
эрэсбешнику, он вырвал у него из рук дубинку и одновременно ткнул ему в
лицо свое трехцветное удостоверение. Тот растерянно крутил головой: газовое
облако заволокло прозрачное забрало его шлема.
Пьер Ньеман бросился к дерущимся. Болельщики "Арсенала" пускали в ход
кулаки, прутья, кованые бутсы; эрэсбешники защищались, отступая под их
натиском и пытаясь вызволить своих поверженных наземь собратьев. Дубинки
вовсю "прессовали" собравшихся, но были бессильны остановить бешеную
схватку.
Офицер ворвался в гущу толпы.
Он бил направо и налево, кулаком и дубинкой. Свалил с ног какого-то
верзилу и "вырубил" его серией прямых ударов. По ребрам, в пах, в лицо. Тут
же успел отбить ногой удар, грозивший ему сбоку, и, выпрямившись, с диким
криком едва не сломал дубинку о шею нападавшего. Кровь бросилась ему в
голову, во рту стоял странный металлический привкус. Он больше не думал, не
чувствовал боли. Он помнил только одно: это война, и перед ним враги.
Вдруг в сотне метров от себя он заметил странную сцену. Человек в
штатском, явно раненый, из последних сил отбивался от двух державших его
хулиганов. Ньеман сразу заметил струйки крови на лице несчастного, жестокие
удары его истязателей, их перекошенные ненавистью черты. Он тут же все
понял: значки на куртках парней и на одежде их жертвы принадлежали разным
клубам.
Все ясно: сведение счетов.