"Дмитрий Градинар. Расправляя крылья " - читать интересную книгу автора

года. Уже хорошо. Ну-ка...
Так Джокарт впервые побывал в кабине учебного истребителя. А роптания с
тех пор прекратились, потому что управление основной моделью боевого
истребителя "зигзаг-пятьдесят два", или "пятьдесят двойки", как его называли
действительные пилоты, строилось именно на асинхронной работе рук и обеих
ног.
Левая рука - смена режимов панели управления и управление защитными
средствами истребителя. Правая рука - полётный джойстик с гашетками
вооружения. Правая нога - управление ускорением, левая - тангажирование в
полёте с помощью поворотной педали.
- Всё ясно, голуби? - На этот раз списанный в инструкторы бывший пилот
верно поименовал их в соответствии с негласным ранжированием учебных курсов.
Первый курс - цыплята, голуби - второй. Вороны - третий, а выпускной,
четвёртый, - орлы.
Наверняка кому-то такие эпитеты и казались странными, если даже не
глупыми, но только так было заведено давно, ещё со времени ввода в состав
действующего флота Крепостей.
Теперь в каждой из них бытовали свои, присущие только этим базам,
традиции. Если в "Австралии" были птенцы, голуби, вороны и орлы, то на
"Европе" - "школьники", "подростки", "юнцы" и "зрелые"...
В "Азии" и "Африке" кастовость курсантов истребительных курсов была
вообще более чем странной. Там водились какие-то "Лотосы", "Сакуры"...
Чёрные мамбы...
Самое понятное положение вещей сложилось в Крепости "Америка". Там всё
было предельно просто, без ущемления чьих-либо вкусов и чувств.
Моджо так и высказался: "Просто, и со вкусом!", - узнав, что на
"Америке" мучаются за шахматными столами всего-навсего "Ястребы", "Грифоны",
"Соколы" и ... тоже Орлы.
Только курсанты - штурмовики в учебках всех крепостей именовались
одинаково бессмысленно - "духи", "черпаки", "слоны" и "деды". Откуда пошли
такие названия в космической штурмовой пехоте, не знал никто.
Громкость музыки в шахматном классе между тем усилилась. Теперь это был
сплошной лязг и грохот, от которого сводило зубы и разрывались барабанные
перепонки.
Освещение также обернулось разноцветным стробоскопом, заставляющим
непрерывно сужаться и расширяться зрачки.
Движение меняющих цвет фигур. Мелькание рук над досками. Ритм
переключений таймера, пульсирующий где-то в глубинах мозга....
Неожиданно Джокарт почувствовал, как какая-то плёнка сошла с его
сознания, будто отодвинулись лёгкие шторы, и всё стало ясным и доступным.
Фигуры, даже если они меняют цвет, всё равно остаются чёрными и белыми.
Руки и ноги действуют сами по себе, и куда-то подевалась боязнь сбиться с
ритма. Джокарт понял, что теперь сам сможет поддерживать любой заданный
ритм, любую последовательность отключения таймера столько, сколько это
потребуется. Да и вообще схема отключения флажков, заданная инструктором,
показалась настолько примитивной, что Джокарт даже улыбнулся. В какофонии
звуков он уловил далёкую мелодию, звучащую на втором плане, там, за тёмным
горизонтом. А уловив, сразу понял, что это было: тема лета из "Времён года"
Вивальди. Теперь Джокарт мог получать и какое-то удовольствие, а главное -
основное внимание переключить на саму шахматную партию.