"Андрей Грачев. Горбачев (полный вариант книги)" - читать интересную книгу автора

заочником поступил и ее муж.
Условия их жизни неспешно менялись к лучшему - по мере служебного
продвижения Горбачева. Начинали с 11-метровой комнаты с дровяной печкой и
удобствами во дворе, которую снимали у пенсионеров. Вскоре стало в ней
тесно: в январе 57-го родилась дочь Ирина. Через пару лет семья перебралась
в коммуналку, где они занимали уже две комнаты. Первую отдельную квартиру
получили уже после того, как Михаил стал первым секретарем крайкома
комсомола.
Этот статус открывал перед ним совсем другие горизонты. В новом
качестве он становился не только непременным участником регулярных заседаний
и неформальных встреч краевой "элиты", но и многочисленных общесоюзных
совещаний, слетов, пленумов ЦК комсомола. Чаще бывал в Москве, где общался с
коллегами из других областей и республик. На одном совещании впервые
встретился со своим грузинским "соседом" - комсомольским вожаком республики
Эдуардом Шеварднадзе.
Подающую надежды молодежь регулярно приглашали на "взрослые"
мероприятия. В составе ставропольской делегации на ХХII съезде КПСС Горбачев
оказался среди тех, кто в октябре 1961 года проголосовал за вынос из
Мавзолея тела Сталина. "А как же, и я поднимал руку", - вспоминал Михаил
Сергеевич, рассказывая такой эпизод. После окончания затянувшегося заседания
он торопился выйти из Спасских ворот, чтобы выполнить какое-то срочное
поручение своего тогдашнего партийного шефа Ф.Д.Кулакова. В проходной группу
делегатов попросили задержаться. Ожидание затянулось. Когда как обычно
нетерпеливый Горбачев попробовал выяснить, в чем дело, один из часовых,
преграждавших им путь, сказал: "А вот, выполняем ваше решение насчет
Сталина". И действительно, вокруг оцепленного Мавзолея суетились военные и
рабочие, занятые захоронением мумии вождя.
Заметно выделявшийся на общем провинциальном фоне, Михаил быстро попал
в поле зрения нового краевого партийного руководителя Ф.Д.Кулакова,
назначенного в Ставрополье в 1960 году. Именно он, содействовавший избранию
Горбачева первым секретарем крайкома комсомола, уже через год перевел его на
работу парторгом крайкома партии, а еще год спустя, в январе 63-го, поставил
во главе ключевого орготдела. "Кулаков был мужик резкий, крутой,
требовательный, типичный представитель "нажимной" административной школы, -
вспоминает Михаил Сергеевич. - Он, конечно, мог и разнос устроить, и
выматерить, как водится в России. Но работал с душой, за дело болел и при
этом никогда не поручал мне что-то сомнительное, хотя я знаю, что от других
мог потребовать, что в голову придет и чего душа пожелает".
Видимо, смолоду были заметны в этом ретивом комсомольском активисте и
энергичном партийном секретаре такие неординарные в этой среде качества, как
искренняя убежденность, личное достоинство и внутренняя цельность, которые
оберегали его от сомнительных поручений начальников и распущенности
аппаратной "кухни". По той же причине, по которой его коллеги по партийным
застольям научились уважать его привычки и не приставали с требованиями
выпить до дна лишний стакан, начальство не решалось вести себя с ним
развязно, "по-свойски", как с остальными порученцами. Казалось, они
оберегали его, как заботливо пестуемого отпрыска, от зрелища изнанки жизни.
Почему столь непохожие люди, как Кулаков и Андропов, да и другие
достаточно типичные советские руководители на разных этапах его карьеры
благоволили к нему, поддерживали и, чуть ли не передавая с рук на руки,