"Александр Говоров. Санктпетербургские кунсткамеры " - читать интересную книгу автора

______________
* Вас ист дас? - по-немецки "Что это такое?".

А Тузов храбро перешел в контрнаступление, напомнил Устав воинский, в
котором запрещалось бранными словами поносить тех, кои при исполнении...
Но тут он сам от волнения, или раненая нога его подвела, замолк и
присел на край табуретки. Опомнившийся Шумахер окончательно рассвирепел и
занес над ним кураторскую трость. Тузов вновь вскочил, схватился за кортик.
И неизвестно, чем бы закончилось все это, если бы студент Миллер,
поперхнувшись от неловкости, не вступил в разговор:
- А разве философский камень вообще существует? Теперь ведь даже в
школах учат, что все это обман, заблужденья прошлых веков, иными словами -
фальшь.
Тут, заслышав такие слова, подскочил граф Рафалович.
- Как вы говорите? Фальшь? Сами вы фальшь! Мой камень был подлинный
эликсир мудрецов!
Снова растворились готические двери, за которыми раззолоченным
обер-гофмейстер пилочкой полировал свои ногти и говорил со значением:
- Так, господа академикусы, докричались. Принцев изволили разбудить!
Тут со двора раздались певучие звуки кавалерийского рожка. Забыв о
распре, все кинулись к окну. В палисадник Кикиных палат въезжали кареты.
Кучера чмокали, сдерживая лошадей. Конвойные драгуны звенели оружием. Из
карет выглядывали фрейлины в мушках. Экипажи прислала царица, чтобы
пригласить вновь прибывших родственников к себе.

4

На лютеранской кирке за лесом пробило полдень, и академики сошлись на
обед. Уселись за общий стол тесно - все сплошь знаменитости. И важный
Бильфингер, физик, и математик Эйлер - совсем молодой, но нервный и не
сдержанный в движениях. Тут были и братья Бернулли, и старичок Герман,
ученик самого Лейбница. Стола не трогали - пока не явится господин
библиотекариус, таков был заведен порядок.
В раскрытые окна доносился шум листвы, бесконечный гомон птиц. Лето
выдалось жаркое, без дождей. Академики то и дело прогоняли докучливых мух, а
толстый Бильфингер, совсем изнемогая, снял кафтан, несмотря на академический
этикет.
- Чего я здесь торчу? - ворчал он, дуя в усы. - Ни квартиры, ни
лаборатории, как обещано договором... Сидел бы в своей Саксонии.
Академики задвигались. Бильфингер попал в больное место. Стали
жаловаться те, кого ночью скоропалительно выселили. Тихонький Герман стенал,
что ему теперь приходится квартировать в сарайчике, где прежде жили свиньи.
- Зато жалованье такое, - усмехнулся Эйлер и нервически дернул
плечом, - какое в вашей Саксонии и не снилось.
- Вам-то что, - уныло отвечал Бильфингер. - Вы свои формулы и на песке
чертить можете. А у меня барометры, приборы... Уговорено было также, чтоб
преподавал я принцу Петру Алексеевичу, внуку государыни. Так вице-канцлер
Остерман к тому принцу и мухи не подпускает!
- Ох уж этот Остерман! - воскликнули академики.
- Хоть и сам немец, по немцам от него житья нет...