"Александр Говоров. Последние Каролинги " - читать интересную книгу автора

нашла уголек, раздула пламя. "Где же они могут быть?" Наклонилась под одну
лавку, под другую.
- А-а! - вдруг закричала она истошно и выбежала во двор.
- Матушка Альда, что с тобою? - спросили из-за плетня соседи.
- Там кто-то... Там кто-то чужой!
Прибежали с молотьбы Альдин раб Евгерий и ее старший сын Винифрид. В
хижине действительно под лавкой обнаружили человека и выгнали наружу. Это
оказалась девушка в длинной холщовой рубахе, выпачканной в навозе. Черные
спутанные волосы закрывали лицо.
- Ты кто? - спрашивали ее, а она из-за густых прядей поблескивала
зрачками, стараясь вывернуться из держащих ее рук.
Во двор Альды сбегались любопытные. Нашлись и дети. "Мы, мамочка,
ходили кости нашей буренки хоронить, которую вчера сеньоры скушали..."
Явился деревенский десятник, бесцеремонно откинул волосы с лица девушки.
- Хо! Это же дочка Одвина, нашего мельника! Ее вчера собаками травили,
вот она, наверное, от них и прибилась.
- Разве у мельника была дочь? - усомнилась Альда.
- Была, была. Уж он ее прятал, от зла, что ли, мирского надеялся
уберечь? Однако что же с ней делать? Вязать - ив город?
- Не надо вязать... - вдруг сказал сын Альды, Винифрид, рябоватый
крепыш, державший молотильный цеп. - Чем она виновата?
- Как - чем виновата? Разве не по их ворожбе олень спутал охоту и
господа нагрянули к нам?
Но Винифрид, уставясь в землю, повторял:
- Не надо вязать!
Женщины разохались, расстонались. Деревня жила себе в глуши, без господ
и поборов. Бабка Хадда голосила:
- Внучку мою увели, проклятые, такую молоденькую!
- Обратись к Салическому праву, - посоветовал десятник. - За кражу
свободной девицы следует большая пеня.
- К праву! - заголосили женщины. - В старину за грабеж и граф мог
головы лишиться, а ныне кто знатен, тот и прав...
- В огонь ведьму! - ярилась Альда.
Сын пытался ее успокоить.
- Матушка! Да ведь у нас-то, кроме коровы, ничего не тронули... Да ты
вспомни, матушка, ее отец, бывало, дешево нам молол и быстро. А у аббата на
ручной зернотерке все втридорога...
- Так, значит, эта конская грива уж и тебя околдовала? Соседки, ну-ка!
Разукрасим ей бесовскую рожу!
Десятник еле удерживал расходившихся женщин.
- Кто это, кто это с вас брал втридорога? - послышался квакающий
голос, - Я за оградой постоял, послушал, как вы власть хулили.
Деревенский аббат в соломенной шляпе раздвинул толпу. Мужчины
сдергивали колпаки, женщины ловили, целуя, его пальцы.
Завидев дочь мельника, аббат обрадовался ей, будто старой знакомой.
Пытался погладить ее по голому плечу, но девушка рванулась так, что ее еле
удержали. Горячо что-то говорила па непонятном языке. Поняли лишь, что она
указывает в сторону мельницы, повторяя: "Отец, отец!" - Ишь ведьма и
болтает-то по-чудному!
Аббат между тем достал свиток, поселяне с почтительным страхом увидели