"Александр Говоров. Санктпетербургские кунсткамеры, или Семь светлых ночей 1726 года (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

моей он подбирается, змей! Я уж предлагала, давай, мол, батюшка, поменяем в
конторе запись. Пусть я лучше буду твоей крепостной. Он же смеется, бог ему
прости. На что, говорит, мне такая страхолюда!
- Как вы сказали? - заинтересовался студент Миллер, доставая записную
книжку. - Стра-ко-люда? Что это есть?
Бурмистр стал толковать вдове, что дело поправимое, лишь бы найти
Алене человека солидного, в летах, который бы ее выкупил. Вдруг внимание
завалинки было отвлечено на другое.

8

От Кикиных палат спускался унтер-офицер Тузов. Он был любимец
завалинки, хотя некоторые считали его гордецом, который ни с кем компании
не водит. Трепальщик Ерофеич, завидев унтер-офицера, вскочил, пристукнул
босыми пятками и сделал под козырек.
- А, Максюта! - захихикал карлик Нулишка. - Говорят, ты там
философский камень потерял?
Максим хотел взять его за ухо, но карлик извернулся и высунул язык.
- И-и, ярыга несчастный! А правда ли, тебе за то Шумахер каторгу
обещал?
Завалинка охнула, а бурмистр, крестясь, воскликнул:
- Проклятый немец! - и тут же извинился перед Миллером, так как он не
всех немцев имел в виду, а только прохвоста Шумахера.
- Да что ж он такое, этот философский камень, или как его там? -
воскликнула из своего окна Грачиха. - Ежели из-за него люди в такое
неистовство впадают!
Взволнованный студент Миллер вскочил и заговорил что-то на
невероятной смеси языков, делая при этом категорический жест рукой, будто
что-то отбрасывая, отвергая. Но так как его никто не понял, завалинка
продолжала судачить по поводу чудесных свойств философского камня.
Максим Тузов усмехнулся и собрался ступить на первую ступеньку
крыльца, как Ерофеич потянул его за полу кафтана.
- Постой, брат корпорал! Я скажу тебе, где обретается твой камень...
Все умолкли, зная, что Ерофеич что-нибудь отмочит. И правда, он
наклонился, сделал круглые глаза.
- Сонька его похитила! Сонька Золотая Ручка! Все даже руками
замахали. Эк, куда хватил! Сонька - разбойница, потатчица, об ней весь
Санктпетербург говорит, но чтоб философский камень, да из Кунсткамеры...
- Трепальщик он и есть трепальщик, - сказал пренебрежительно
бурмистр, поднимаясь, чтобы идти домой.
Постой, погоди, народоправец, - не сдавался Ерофеич. - А знаешь ли
ты, как та Сонька у светлейшего князя перину с кровати утащила?
Бурмистр не удержался от соблазна, чтобы не сесть на прежнее место.
Грачиха даже из дома вышла, присела на ступеньки, а Нулишка чуть не на
колени к ней забрался.
- Повстречал как-то Соньку светлейший на самом на Сытном рынке.
Говорит, хорошо-де ты, Сонька, воруешь, пока еще мне ни разу не попалась.
Вот давай, говорит, с тобой об заклад побьемся, что меня, светлейшего
князя, генерал-губернатора и фельдмаршала войск российских, тебе, Соньке,
ни за что не обокрасть.