"Александр Говоров. Алкамен - театральный мальчик (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

- Откуда ты пришел? - лепетал он. - Ты, наверное, юный Геракл и
укрощаешь львов, змей и других чудовищ?
- Этих рыб отец привез из Египта, - рассказывала девочка. - Здесь их
кормят сырым мясом, а там, в Египте, говорят, их кормили живыми людьми.
Тогда, желая показать свое презрение к заморскому чудищу, я сунул
руку в воду и схватил рыбу за скользкий хвост. Рыба мгновенно извернулась,
но руки моей схватить не успела - я выдернул ее раньше. Снова испугавшись,
девочка обхватила меня и пыталась оттащить от бассейна.
Повелительный голос заставил нас обернуться:
- Мики, что это? Кого это ты обнимаешь?


РАСПРАВА

На крыльце стоял Ксантипп, переодетый по-домашнему - в мягкую белую
хламиду.
- Ты знаешь, кого ты обняла? Ведь это раб! Нужно было бы вам
увидеть, как девочка отпрянула от меня, как будто я сам был этой зубастой
рыбой!
- Ты, презренный, - продолжал хозяин, - как ты сюда проник, на
женскую половину? Как смеешь ты приближаться к дочери Ксантиппа? Свидетель
Зевс, я спущу мясо с твоих костей!
Маленький Перикл бросился к отцу, оживленно рассказывая, как я не
побоялся зубастых чудищ в бассейне. Но Ксантипп не стал слушать, хлопнул в
ладоши и закричал, сзывая рабов.
Вместе с его рабами вышел и Медведь, который успел, видимо, хорошо
подкрепиться, тяжело дышал и ковырял щепочкой в зубах. Завидев его,
Ксантипп даже обрадовался:
- А вот и второй разбойник, рыжий наглец! А ну-ка, принесите ему
розгу, пусть он посечет своего дружка. А ты, малый, снимай хитон!
Я не шевельнулся. Медведь лениво отстранил поданную ему розгу и
сказал на своем ломаном наречии:
- Я, хозяин, не могу розгу брать. Сечь не могу, такая моя работа.
Ксантипп рассвирепел:
- Да я тебя... Да я из тебя...
Но великан пожал плечами и отошел в тень крытой галереи, даже не
глядя, как Ксантипп перед ним бесновался, словно назойливый комар. Все с
уважением смотрели на мощные мышцы скифа. Боги! Почему я не такой силач?
- Эй, вы, чего глядите! - крикнул Ксантипп рабам. Все прыщики и
бородавки на его морщинистом лице надулись от злости, стали багровыми. -
Раздеть мальчишку, сечь его!
Я не сопротивлялся, когда рабы срывали с меня украшенный узорами
театральный хитон. Я зажмурил глаза... Нет, не ожидание побоев меня
испугало - терзал стыд: рядом, в трех шагах, стояла девочка Мика. Она хоть
и закрыла лицо рукой, но мне казалось, что из-под ладони она с любопытством
смотрит, как меня валят носом на дорожку, как толстый раб-домоправитель
пробует на пальце крепость розги. Пока меня секли, все молчали и я мол
чал, жевал скрипучий песок. Слышался только свист лозы да ветер
равнодушно перебирал листву ореховых деревьев. Затем я ощутил, как со спины
брызнули теплые капли - кровь. Длинноголовый мальчик Перикл закричал,