"Джон Гоуди. Пелхэм, час двадцать три " - читать интересную книгу автора

подгонял тычками автомата.
Стивер подошел к Райдеру и прошептал:
- Пятеро из них - черномазые. Кто станет платить за черномазых?
- Они стоят столько же, каки любой другой. А может быть, даже больше.
- Опять политика, да? - Стивер пожал плечами.
Когда почти все пассажиры, кроме троих - четверых, исчезли за дверью,
Райдер вернулся обратно в головную часть вагона и вошел в кабину. Там стоял
сильный запах пота. Через лобовое стекло было видно, что все фонари,
питавшиеся от постоянного тока, погасли. Но сигналы и огни безопасности на
переменном токе продолжали гореть. Неподалеку светился одинокий голубой
огонек - там находился телефон, с которого можно было позвонить при
чрезвычайных обстоятельствах. Дальше шла непрерывная цепочка зеленых огней
светофоров.
Райдер вынул микрофон из гнезда под окном окна и поискал черную
кнопку, включавшую передатчик. Но не успел он её нажать, как кабину
заполнил громкий голос.
- Центр управления вызывает ПелхэмЧас Двадцать Три. Что за хреновина у
вас там происходит? Кто выключил питание? Почему не позвонили на подстанцию
и ничего не объяснили? Вы слышите меня? Повторяю, вы меня слышите? Говорит
начальник дистанции. Отвечайте, черт бы вас побрал, отвечайте, ПелхэмЧас
Двадцать Три, отвечай, ты, ненормальный сукин сын!
Райдер нажал кнопку.
- ПелхэмЧас Двадцать Три вызывает центр управления. Вы меня слышите?
- Где вы были, черт возьми? Что с вами случилось? Что вы делаете на
путях? Почему не отвечаете по радио? Отвечайте, отвечайте, ПелхэмЧас
Двадцать Три, говорите же!
- ПелхэмЧас Двадцать Три вызывает центр управления, - повторил Райдер.
- Центр управления, ваш поезд захвачен. Вы меня слышите? Ваш поезд
захвачен. Центр управления, отвечайте.

Глава 5

Том Берри

Том Берри говорил себе, как случалось и раньше, что не было смысла
что-то предпринимать. Может быть, не замечтайся он наяву, не думай о Диди
вместо того, чтобы думать о долге, он мог бы заметить, что происходит нечто
подозрительное. Но когда он наконец открыл глаза, перед ним были четыре
автомата, и любой из них мог превратить его в груду окровавленного мяса
прежде, чем он успеет схватиться за револьвер.
Нельзя сказать, что на свете не было полицейских, которые, движимые
рефлексом, заложенном в них с первого дня пребывания в полицейской академии
- сложной смеси из привитого чувства долга и презрения к преступникам - не
предприняли бы что-нибудь и тем самым не пошли на добровольное
самоубийство. Диди назвала бы это результатом промывки мозгов. Да, он знал
таких полицейских, и не все они были дураками - так же как не все -
приличными людьми. Люди с промытыми мозгами или просто люди, всерьез
относящиеся к своим обязанностям? Он сам с кольтом 38 калибра на поясе
целиком доверялся своим рефлексам. Если это могло послужить утешением, он
мог надеяться до конца своей карьеры полицейского оставаться целым и