"Джон Гоуди. Пелхэм, час двадцать три " - читать интересную книгу автора

какой-то обет в канун схватки - и ничего больше. Мы либо живем, либо умрем.
Держа в левой руке коричневый чемодан, а в правой - тяжелую сумку, он
вышел на платформу станции на 28-й улице и прошел к её южному концу. Там у
края платформы на табличке была нарисована черная цифра 10 на белом фоне,
что означало: здесь останавливается головная часть десятого вагона. Как
обычно, там топталось несколько человек из числа охотников за конечными
вагонами, как он называл таких людей. Один самый прыткий зашел далеко за
табличку с цифрой 10, так что когда подойдет поезд, ему придется бежать
обратно. Охотники за головными и последними вагонами, как он давно уже
определил для себя, выражают одну из главных черт человеческой натуры:
неосознанное желание быть первыми, бежать впереди толпы просто для того,
чтобы оказаться впереди.
Райдер расслабился и прислонился к стене; чемодан и сумку он поставил
по бокам, так чтобы ощущать их краем ботинка. Его синий дождевик только
чуть касался стены, но даже такой контакт оставил на нем следы пыли и грязи
и даже, возможно, частички свеженаложенной раздражающей красной губной
помады или даже более раздражающей горечи или иронии. Пожав плечами, он
решительно надвинул поля темно-серой шляпы на спокойные серые глаза.
Глубоко сидевшие в костлявых глазных впадинах, они делали его лицо более
аскетичным, чем можно было сказать при виде круглых щек и припухлостей
вокруг губ. Большую часть веса он перенес на стену и засунул руки в глубоко
прорезанные карманы плаща. Один ноготь зацепился за нейлоновую подкладку.
Другой рукой он осторожно придержал нейлон снаружи около кармана,
высвободил палец и вытащил руку.
Легкий гул перешел в грохот, и мимо северной платформы промчался
экспресс, мелькая между колонн огнями, как в плохом кинофильме. Мужчина,
стоявший у края платформы, взглянул на исчезающий экспресс, а потом
повернулся к Райдеру, словно в поисках поддержки и сочувствия. Райдер
равнодушно взглянул на него с тем выражением лица, которое было характерной
маской любого пассажира подземки, любого жителя Нью-Йорка. А, может быть,
это и было подлинное лицо любого нью-йоркца, с которым тот рождался - или
обретал его вне зависимости от того, где бы он ни родился - доказав свои
права на звание добропорядочного местного жителя?
Мужчина столь же равнодушно отвернулся и зашагал по платформе, что-то
недовольно бормоча. За его спиной, за четырьмя парами рельсов, северная
платформа представляла собой унылое зеркальное отражение южной: кафельный
прямоугольник с надписью "28-я улица", грязные стены, серый пол,
отчаявшиеся или нетерпеливые пассажиры, охотники за первыми или последними
вагонами (и в чем же заключается их цель?) ...
Шагавший по платформе мужчина у её края внезапно повернулся, наступил
на желтую линию, согнулся и заглянул вниз на рельсы. В конце платформы
стояло ещё трое любопытных, пристально вглядывавшихся во тьму туннеля.
Райдер услышал шум приближающегося поезда и увидел, как любопытные
отступили назад, но всего лишь на несколько дюймов, неохотно уступая место
и осторожно бросая вызов поезду, как бы предлагая ему напасть, если
осмелится.
Поезд въехал на станцию и остановился точно у висевшей на стене
таблички. Райдер взглянул на часы. Скоро два. Осталось десять минут. Он
отошел от стены, повернулся и принялся изучать ближайший рекламный щит.
Попался старый знакомый, с рекламой хлеба фирмы "Леви". Впервые он его