"Натаниэль Готорн. Великий карбункул" - читать интересную книгу автора

на освященных травах. Выпьем его вместе и таким образом очистимся от зла.
- Дай мне его, - сказала Беатриче, протягивая руку к серебряному
флакончику, который Джованни хранил на своей груди. И добавила странным
тоном: - Я выпью его, но ты подожди последствий!
В то мгновение, когда она поднесла флакон Бальони к губам, в портале
появилась фигура Рапачини, который медленно направился к мраморному фонтану.
При взгляде на юношу и девушку на бледном лице его появилось торжествующее
выражение, какое могло появиться на лице художника или скульптора, всю жизнь
посвятившего созданию произведения искусства и наконец удовлетворенного
достигнутым. Он остановился, его согбенная фигура выпрямилась от сознания
своего могущества, он протянул руки вперед и простер их над молодыми людьми,
как будто испрашивая для них небесное благословение. Это были те же руки,
что отравили чистый родник их жизни. Джованни затрепетал, Беатриче
содрогнулась от ужаса и прижала руки к сердцу.
- Дочь моя! - произнес Рапачини. - Ты более не одинока в этом мире.
Сорви один из драгоценных цветов с куста, который ты называешь своей
сестрой, и вручи его твоему жениху. Цветок неспособен больше причинить ему
вред. Моя наука и ваша обоюдная любовь переродили его, и он так же
отличается от всех прочих мужчин, как ты, дочь моей гордости и торжества, от
обыкновенных женщин. Ступайте же в этот мир, опасные для всех, кто осмелится
к вам приблизиться, но любящие друг друга.
- Отец мой, - произнесла Беатриче слабым голосом, все еще прижимая руку
к своему сердцу, - зачем навлекли вы на свою дочь такую чудовищную кару?
Зачем вы сделали меня такой несчастной?
- Несчастной? - воскликнул Рапачини. - Что ты хочешь этим сказать,
глупое дитя? Разве быть наделенной чудесным даром, перед которым бессильно
любое зло, значит быть несчастной? Несчастье - быть способной одним дыханием
сразить самых могущественных? Несчастье - быть столь же грозной, сколь и
прекрасной? Неужели ты предпочла бы участь слабой женщины, беззащитной перед
злом?
- Я предпочла бы, чтоб меня любили, а не боялись, - пролепетала
Беатриче, опускаясь на землю, - но теперь мне все равно. Я ухожу, отец,
туда, где зло, которым ты напитал мое существо, исчезнет как сон, как аромат
этих ядовитых цветов, которые в садах Эдема уже не осквернят моего дыхания.
Прощай, Джованни! Твои слова, рожденные ненавистью, свинцом лежат у меня на
сердце, но я забуду их там, куда иду. О, не было ли с самого начала в твоей
природе больше яда, чем в моей!
Как яд был жизнью для Беатриче, чья телесная природа была изменена
искусством Рапачини, так и противоядие стало для нее смертью. И несчастная
жертва дерзновенного ума, посягнувшего на законы бытия и злого рока, который
всегда преследует замыслы извращенной мудрости, погибла у ног своего отца и
своего возлюбленного.
В эту минуту профессор Пьетро Бальони выглянул из окна и голосом, в
котором звучали торжество и ужас, воззвал к убитому горем ученому:
- Рапачини, Рапачини, этого ли ты ожидал от своего опыта?
Перевод Р. Рыбаковой
Натаниэль Хоторн. Дэвид Суон. (Фантазия)

Подчас мы имеем лишь неясное представление даже о том, что самым
решительным образом сказывается на всем течении нашей жизни и определяет