"Рене Госсини. Маленький Николя " - читать интересную книгу автора

Потом директор собрал около себя всех преподавателей и воспитателей и сказал
им, что у него есть потрясающие идеи, как лучше принять министра. Сначала
споем "Марсельезу", потом трое самых младших преподнесут министру цветы. У
директора действительно были интересные идеи, и для министра было бы большим
сюрпризом получить цветы, он совсем на это не рассчитывал. Наша учительница
очень волновалась, мне это было непонятно. Я нахожу, что она последнее время
стала раздражительной.
Директор сказал, что репетировать все это начнем сразу же, чему мы
очень обрадовались, потому что не надо было идти в класс. Мадемуазель
Ванденберг, преподавательница пения, заставила нас петь "Марсельезу".
Похоже, это у нас не очень-то получалось, при этом мы страшно шумели. Мы
пели, немного опережая взрослых. Они пели еще "День победы наступил", а мы
уже пели другой куплет, кроме Руфю, который, не зная слов, пел "ля-ля-ля", а
Альсест не пел вообще, потому что он ел булочку.
Мадемуазель Ванденберг замахала руками, чтобы мы замолчали. Вместо того
чтобы отругать взрослых, которые все время отставали, она обругала нас, и
это было несправедливо. Может быть, мадемуазель Ванденберг рассердило то,
что Руфю, который пел с закрытыми глазами, не видел, когда надо
остановиться, и продолжал свое "ля-ля-ля". Наша учительница разговаривала с
директором и мадемуазель Ванденберг. Потом директор нам объявил, что будут
петь только взрослые, а маленькие будут делать вид, что поют. Мы
попробовали, и это хорошо получилось, но было меньше шума. Директор сказал
Альсесту, что совсем не обязательно строить гримасы, когда делаешь вид, что
поешь. Альсест ему ответил, что он не делает вида, что поет, он жует, и
директор тяжело вздохнул.
- Хорошо, - сказал директор, - после "Марсельезы" выпустим вперед трех
малышей.
Директор посмотрел на нас и выбрал Эда, Аньяна, первого ученика в
классе и любимчика учительницы, и меня.
- Жаль, что нет девочек, - сказал директор, - их можно было бы одеть в
голубое, белое и красное или, что иногда делают, прицепить им бант на
волосы, эффект - прекрасный.
- Если мне прицепят бант на волосы, я так разозлюсь, что он
задымится, - сказал Эд.
Директор быстро повернулся и посмотрел на Эда одним большим глазом, а
другим - совсем маленьким, потому что он одну бровь опустил.
- Что ты сказал? - спросил директор.
Наша учительница быстро ответила ему:
- Ничего, господин директор, у него кашель.
- Нет, мадемуазель, - сказал Аньян, - я слышал, что он сказал...
Учительница не дала ему договорить, она ему сказала, что она его ни о
чем не спрашивает.
- Точно, паршивый ябедник, - сказал Эд, - тебя не спросили!
Аньян заплакал и начал говорить, что никто его не любит, что он
несчастный, что он плохо себя чувствует, что он все расскажет своему папе и
тогда все увидят, что будет, и что учительница сказала Эду не говорить без
ее разрешения. Директор провел рукой по лбу, как бы вытирая его. Он спросил
у учительницы, закончен ли этот разговор и может ли он продолжать.
Учительница покраснела, и ей это было очень к лицу, она почти так же
красива, как мама, но у нас обычно краснеет папа.