"Валерий Горшков. Кобра" - читать интересную книгу автора

голову забрела дикая идея. Мне вдруг захотелось пойти в церковь,
расположенную в паре кварталов от дома, и попросить помощи у бога. Это было
странное желание, учитывая тот факт, что за свои двадцать девять лет я был в
храме Господнем всего дважды. Первый раз в возрасте пяти месяцев, когда моя
глубоко верующая бабка решила в тайне от родителей покрестить чадо
закоренелых атеистов. Во второй - когда в третьем классе школы мой приятель
Леха уговорил меня сбежать с уроков и зайти в храм "посмотреть на попов". В
те, брежневские, годы священники были чем-то экзотическим, и при их
появлении на улице многие прохожие выкручивали шеи, провожая бородатых
служителей культа долгим взглядом... Короче, мы с Лехой заявились в дом
Господний в школьной форме и пионерских галстуках, увидев которые старый
дьякон в черном рубище обозвал нас детьми Сатаны и едва ли не взашей прогнал
из храма. С тех пор я даже не вспоминал о религии, искренне считая ее уделом
недалеких толопанцев, способом оболванивания толпы и выкачивания денег из
доверчивых бабушек. Ведь не зря один из известных американских теоретиков
бизнеса назвал христианскую церковь "самым успешным коммерческим проектом в
истории человечества". Какая еще фирма может похвастать двухтысячелетней
историей, поразительной жизнестойкостью в самые сложные периоды человеческой
истории и наличием собственного государства? В общем, я считал себя
достаточно просвещенным и прогрессивным парнем, чтобы добровольно вливаться
в послушное церковное стадо.
Однако к моменту, когда бутылка окончательно опустела, мое спонтанное
желание во что бы то ни стало посетить церковь достигло апогея. И я не
выдержал. Достал из сейфа кожаное портмоне, отсчитал пятьсот баксов, сунул
их в карман и, слегка покачиваясь, вышел из квартиры. На улице лил страшный
ливень, но мне было лень возвращаться за зонтом. Я покинул двор, перешел
улицу и не совсем твердым шагом направился к виднеющимся вдали куполам
православного собора Святой Троицы.
Зайдя внутрь храма, я подошел к киоску, торгующему свечами, иконками и
прочими церковными безделушками, и пробежался глазами по богатому выбору
всевозможных цепей и крестов. Из тех, что были выставлены на обтянутой
черным бархатом картонке, мне решительно ничего не приглянулось. Слишком
невыразительно. Тогда я наклонился к окошку, за которым читала какую-то
ветхую книгу совсем юная монашка, и, дыхнув перегаром, отчего бедолага
поморщилась, вежливо попросил показать мне что-нибудь "покруче".
- Что-нибудь... что? - переспросила монашка, непонимающе глядя на
нависшего над стеклянной перегородкой высокого светловолосого парня в мокром
до нитки пиджаке и расстегнутой на три верхние пуговицы кремовой рубашке.
- В смысле, потяжелее, - с улыбкой расшифровал я. - Цепь грамм на
тридцать, золотую, с крестом и гимнастом... Ой, простите! С Господом,
конечно! В общем, вы меня поняли?
Девчонка нахмурила бледный лобик, торопливо перекрестилась, что-то
прошептав, окинула меня полным осуждения взглядом и сказала:
- Я посмотрю, подождите минутку, - и, закрыв окошко на защелку,
скрылась за прикрытой плотной шторой дверью.
Вернулась она через пару минут, неся в руке три увесистые "голды" с
болтающимися на них тяжелыми крестами. Я сразу же заинтересовался самой
толстой цепочкой, повертел ее в руках и удовлетворенно кивнул:
- И на сколько такая тянет? Ну, в смысле, сколько стоит?
- Это очень дорогое изделие и дорогой крест, - тихо сказала девушка. -