"Валерий Горшков. Хищники ("По прозвищу Ворон" #2) " - читать интересную книгу автора

в Оксфорде прижился.
- Этого еще не хватало! - вспылил Кирилленко. Упоминание о бывшем
народном судье Красносельского района Парамонове, "закосившем на непонятки"
и не "отмазавшем" нужного человека, каждый раз вызывало у Виктора
Викторовича сердечную аритмию. - Я ему ту поганую выходку по гроб жизни
помнить буду! И чтобы не смела звонить им! Понятно?!
- А что ты на меня кричишь?! - обиделась Лариса Харитоновна. - По
какому такому праву?!
- Да отстань ты! - Кирилленко почувствовал, что того и гляди сорвется и
обложит свою дорогую супругу матом, так что он предпочел не вдаваться в
полемику, положить трубку на рычаг и, откинувшись на спинку кожаного кресла,
перевести дыхание.
Не прошло и десяти секунд, как телефон зазвонил снова.
- Ну держись теперь у меня... - прошипел сквозь зубы Виктор Викторович
и, сорвав трубку с аппарата, заорал в нее многоэтажные "признания в любви" к
своей спутнице жизни. Но когда на том конце послышался многозначительный и
явно мужской кашель, полковник мгновенно осекся и быстро спросил: - Алло,
кто говорит?.. Ломакин, ты?..
- Мое почтение, гражданин начальник, - ответил до боли знакомый
скрипучий голос. - Кого это ты так смачно материл? Не иначе, как свою
благоверную?
- Кто говорит? - повторил полковник, отчаянно пытаясь вспомнить, кому
мог принадлежать этот старческий баритон. Разгадка была где-то близко, но
Кирилленко никак не мог поймать ее за хвост. Одно он знал точно - последний
разговор с этим собеседником состоялся у него достаточно давно.
- Сергеев, Петр Корнеевич. Или забыли меня, гражданин полковник?
Кирилленко нахмурился. Он вдруг отчетливо вспомнил детали своей
единственной и последней встречи с известным "вором в законе" Корнеичем.
Тогда полковник согласился на "стрелку" с заслуженным патриархом воровского
движения по настоятельной просьбе Пегаса.
Корнеич во время встречи держался на удивление уверенно, хотя в салоне
автомобиля рядом с ним сидел главный городской борец с организованной
преступностью. Вор в законе тогда попросил полковника отмазать от тюрьмы
молодого паренька, попавшегося на краже со взломом. Паренек был сыном
старого вора-медвежатника, о котором ходили легенды, - великого Паши
Белозерского. Белозерский последние годы был прикован к инвалидной коляске,
так что уход за ним и его связь с миром обеспечивал только единственный сын.
"Не переживет старик, если сынка посадят, - сказал тогда Корнеич. - Сделай
доброе дело, ты же сам отец. Мы тоже в долгу не останемся: есть тут у нас на
примете несколько мудаков, которые только позорят воровское дело, так мы их
тебе сдадим. Конечно, сдавать своих нехорошо, но это если своих, а они разве
наши? Сходняк меня поддержит, я уверен. А пацан с криминалом отныне завяжет
на всю жизнь, это я тебе обещаю".
Все свои обещания Корнеич тогда выполнил, и все же его звонок радости
полковнику сейчас явно не принес.
- Нет, не забыл, - неохотно ответил Кирилленко, - слушаю вас, гражданин
Сергеев.
- А почему так официально? - засмеялся Корнеич.
- Вы меня извините, но что бы там у вас ни было ко мне, я уже вряд ли
могу оказать какую-нибудь помощь. С сегодняшнего дня я - пенсионер. Вот