"Валерий Горшков. Контрольный выстрел " - читать интересную книгу автора

Подумал и надавил еще раз.
Вскоре загрохотали замки, звякнула предохранительная цепочка, дверь
приоткрылась, в образовавшуюся щель просунулся мясистый нос с запотевшими
очками. Одна дужка была прикручена к оправе медной проволокой. Куцая редкая
бороденка позволила сделать заключение, что дверь отворил представитель
мужской части населения классической питерской коммуналки.
- Вам кого, молодой человек? - поинтересовался дядя, шевеля ноздрями и
принюхиваясь.
Что это он? Неужели виски еще не выветрилось?
- Добрый день! - вежливо поздоровался я. - Могу я повидать Евгения
Лисицына?
- Женьку?! - воскликнул дядя и шагнул назад, вернее, отскочил.
"А ведь сейчас захлопнет!" - подумал я и просунул в щель ногу. Но
оказалось, зря я предпринял этот маневр - дядя снял предохранительную
цепочку и распахнул дверь.
- Псих какой-то! - высказал он свое отношение ко мне. - Третья дверь
направо. С утра Женька был дома. Я его видел на кухне...
Я затопал по темному коридору. Остановившись у третьей двери, я
постоял, прислушиваясь, потом постучал и сразу услышал исчерпывающий ответ:
- Отвали, сука, последний раз предупреждаю!
Голос явно принадлежал молодому парню, причем в состоянии сильного
подпития. Недолго думая, потянул на себя ручку - дверь отворилась, и я
вошел, хотя меня и не приглашали.
Довольно просторная комната с антикварной мебелью, пребывавшей в весьма
плачевном состоянии, уже с год как требовала генеральной уборки. Сразу
бросились в глаза толстый слой пыли на экране огромного допотопного
телевизора "Рубин", бутылки из-под пива на высоком буфете красного дерева. А
аляповатые постеры с сисястыми девицами на противоположной стене и
раскиданные по письменному столу тетради и книги напоминали мне собственную
комнату, когда я был восьмиклассником и на все плевал с высокой башни.
- Ты кто такой?!. Чего надо, а? Заблудился?! Высокий худощавый парень в
спортивном адидасовском костюме полулежал, откинувшись на подушки, на
диване. Отхлебнув прямо из початой бутылки "Адмиралтейское", он уставился на
меня пустыми голубыми глазами.
Я подошел, взял стул и, придвинув его к дивану, уселся задом наперед.
Достал сигарету, закурил.
- Значит, ты и есть Евгений Лисицын? - спросил я, многозначительно
поджав губы. - И где сейчас твой героический "Запорожец"?
Рука с бутылкой пива замерла, а потом задрожала. Парнишка моментально
протрезвел - в глазах заплескался страх. Облизнув губы, он громко икнул и
зачастил:
- Это не я... Я не виноват... Это все он... Это не я...
- Успокойся, дурила! - оборвал я его, а затем, слегка повысив голос и
придав ему как можно больше жесткости, добавил: - Сейчас ты, стручок
гороховый, напряжешь извилины и расскажешь мне все, что ты делал вчера,
включая момент, как ты сел за руль своего лимузина-кабриолета вчера вечером.
Если соврешь!...
Хотя это был запрещенный прием, но я все-таки достал из кобуры свой ПМ,
провел ладонью по вороненому стволу и тут же убрал назад.
Похоже, я перегнул палку - Лисицын внезапно побледнел, губы у него