"Ольга Горовая. Игры ночи " - читать интересную книгу автора

добавляло прогулке таинственности.
Михаэль был загадкой. И пытливый мозг ученого, сокрытый в Сирине,
жаждал разгадать этот ребус. Женщина в ней, жаждала совершенно иного.
Этой ночью, Сирина не вернулась в свою квартиру преподавательского
кампуса...


***

Он поцеловал ее под горгульями собора святого Витта*, прерывая
насмешливую речь, доказывающую, что и дьявол, с его созданиями, был
необходим Церкви для защиты.
Его губы, подавляя Сирину своим напором, пробежались по ее скуле, целуя
так, что девушка утратила всякое ощущение реальности, забывая о том, что под
ее ногами, возможно, находятся каменные мешки Далиборка*.
Ее не интересовало то, что она почти слышала стоны тех, кто погиб в
этом месте, оживленных красочным, рождающим дрожь ужаса на коже, рассказом
Михаэля.
Все, о чем могла думать Сирина - как не начать молить его о том, чтобы
он не прекращал это мучительное, плавное движение губ, скользящих по ее
устам, танцующих на ее коже.
- Думаю, что посещение еврейского кладбища, мы отложим на потом, не так
ли, малыш? - Хриплый, полный желания, голос Михаэля, сводил ее с ума,
забирая те крупицы разума, которые еще оставались в голове Сирины, после его
поцелуев.
У нее не было силы, чтобы ответить на его вопрос, но он, кажется, и не
нуждался в ее ответах.
Рука мужчины увлекала ее вглубь тьмы ночной Праги, которая казалась
удивительно безлюдной. Хотя, возможно, Михаэль просто так хорошо знал
туристические маршруты, что удачно избегал их?
Мелкий моросящий дождь давно превратился в туман, и его призрачные
полы, обволакивали Рину, как и объятия мужчины, заставляющего девушку терять
разум в этой, мерцающей опаловым светом, тьме.
Его пальцы, так и не покинув своего пристанища весь вечер, продолжали
рисовать загадочные, невидимые символы, словно втирая их в кожу Сирины. А
подушечка большого пальца, так настойчиво ласкала едва ощутимый синяк над
пульсом, что это, еще больше заставляло ее желать осуществления своего
сна...
Она сдалась, простонав его имя, когда мужчина целовал ее, прижимая к
стене лестничного пролета незнакомого Рине здания.
Сирина признала свое поражение в этом бое, когда его губы скользнули по
изгибу ее скулы, опускаясь вниз.
И уже не вспоминала о том, что приказывала себе бороться, покорно
следуя за ним, ступая в темноту, неизвестной ей, квартиры на верхнем этаже
все того же дома...
Сирина горела, и не хотела прекращать этого. Она уже перешла за ту
грань, до которой еще можно о чем-то думать.
Ее околдовывали царапающие прикосновения к ее кожи, каждое из которых,
Михаэль заглаживал языком. Она погрузила свои пальцы в его темные волосы,
притягивая голову мужчины, прижимая сильнее к своей груди, в то время как