"Владимир Городов. Круг Девятирога " - читать интересную книгу автора

нечего! Да, действительно, таким образом я давно и безрезультатно искал
нужного мне человека. И вот, наконец, нашёл. И умоляю тебя пойти со мной.
Это недалеко, всего через дом! У меня к тебе имеется предложение, приняв
которое, ты не будешь знать нужды до конца своих дней - да продлят их Оба
несчётно! - и будешь пользоваться уважением многих почтенных жителей
Суродилы. А если ты сомневаешься в моей порядочности, - а это простительно,
ты ведь видишь меня впервые - то можешь заручиться у почтенного трактирщика.
Я вопросительно посмотрел на Асия, который всё слышал.
- Что ж, - сказал тот, - не след уклоняться ищущему от путей, ему
открывающихся. Заручимся словом трактирщика и отправимся искать неведомое.
- Нет, я схожу один. А вы с нашим другом Красным Лучником подождите
моего возвращения, - решил всё-таки подстраховаться я. Есуча понимающе
развёл руками.

* * *

Дом, в который меня привел Есуча, полностью соответствовал рекламе
одного автомобильчика: внутри больше, чем снаружи. Его наземная часть играла
роль прихожей очень больших апартаментов, которые язык не поворачивается
назвать подвалом. Спустившись вниз, мы оказались в просторном коридоре с
драпированными дорогой пурпурной материей стенами и высокими потолками,
богато украшенными лепниной. По обе стороны, как в гостинице, тянулись
длинные ряды дверей. Заканчивался коридор ещё одной дверью, огромной и
резной, более похожей на церковные врата. Мы прошли вдоль всего коридора, и
Есуча распахнул передо мной дверь слева от ворот.
Мы очутились в богато, но без излишеств обставленной комнате: стол,
стулья, кровать. Есуча трижды хлопнул в ладоши, и тотчас же в комнату вошли
две служанки: одна с большим подносом, уставленным разнокалиберными
тарелками, тарелочками и тарелюшечками, а вторая - с маленьким, на котором
стояли отливающие золотом кувшин и бокал. Женщины молча поставили всё на
стол и удалились. И вот ведь парадокс человеческой натуры: буквально только
что с превеликим наслаждением я поглощал куски пережаренного мяса,
казавшиеся мне верхом кулинарного искусства, а сейчас жалел об этом, сетуя
про себя на недостаток свободного места в моём желудке! Не знаю, как
назывались и из чего были приготовлены эти блюда, но все они... если сказать
"таяли во рту", значит, ничего не сказать. А вино! Да я такого в жизнях не
пробовал! Ни в той, ни в этой!
Есуча ни к чему не прикасался, однако это совершенно не вызывало у меня
никаких опасений. Он смотрел на меня так, как мать смотрит на своего
нагулявшегося и оголодавшего сорванца.
- На вино не налегай. Тебе предстоит принять важное решение, которое
может полностью изменить твою жизнь. Так что голову лучше иметь светлую, -
посоветовал он. В это время откуда-то снаружи донеслись звуки флейты, и лицо
его приобрело несколько озабоченное выражение.
- Хочу тебя предупредить. Обо всем, что ты сейчас увидишь, ты не должен
никому рассказывать, иначе навлечешь на себя гнев весьма влиятельных людей.
Я даже не требую с тебя клятвы молчания, ибо в противном случае за твою
жизнь никто не даст и потёртого шестака.
Есуча сдвинул драпировку на стене. Между крупными блоками обнаружилась
узкая горизонтальная щель, скорее всего, незаметная с другой стороны, через