"Антон Городсков. Любовь, которую я придумал" - читать интересную книгу автора

к реальному существу.
Однако, довольно с меня нудных проповедей "старшего брата". Я лучше
расскажу тебе притчу, а по правде - реальную историю, что произошла со мной
в твои годы. Вот как это было...

Я тогда отдыхал на одном из кавказских курортов. Погода была
посредственная, то дождь, то шторм, реже - солнце. Море еще не прогрелось,
отдыхающих было мало, и я дико скучал, без дела и развлечения слоняясь по
пустующим пляжам. Собственно, я затем и приехал, чтобы как следует
поскучать, так сказать, дать отдых мозгу и нервам. Hо людям нашего свойства
(ты знаешь это), душевный покой абсолютно не присущ. Мы можем всецело
погрузиться в созерцание, раствориться в окружающем пейзаже, но лишь затем,
чтобы вобрав его красоту, впитав в себя соль земли, передать это стихом,
рассказом, картиной или музыкой - кто как умеет.
Точно так было и со мной. Я быстро присмотрелся к экзотическому пейзажу
гористого побережья, и оно стало лишь декорацией, на фоне которой я
предался прежним размышлениям - неизбежным спутникам поэта и философа.
Как раз в ту пору я работал над новой книгой и создавал в своем
воображении образ главной героини, оттачивая его до мельчайших деталей, как
скульптор мраморную глыбу. Сила моего воображения позволяла видеть ее
цельный портрет, уже до того прорисованный, что обладательница его казалась
мне не только живой девушкой, но и давней моей знакомой. Когда вновь и
вновь я обращал к ней свой мысленный взор, я уже словно и не выдумывал, а
вспоминал ее черты: короткие темные волосы - почти мальчишеская прическа,
что смотрелась так задорно и обаятельно, - таинственный взгляд глубоких
карих глаз, озорные веснушки, рассыпанные по лицу, и тонкие губы, застывшие
в иронической улыбке.
Я был влюблен. Поэт всегда в кого-нибудь влюблен, в том его своеобразный
долг перед музой. И, как все влюбленные (в призрак или живое существо -
разницы нет), я парил над землей, мало замечая происходящее. Мимо
проплывали улицы, люди, интерьеры, бдительные офицеры службы безопасности,
у которых я уже набил оскомину своей рассеянностью, а кроме них - рощи,
парки, луга, море - словом все, ради чего и ездят отдыхающие на курорты.
Было в достатке красивых женщин, но я ни с кем не свел знакомства, потому
что все свое внимание посвятил своей воображаемой спутнице. Она
сопровождала меня по аллеям и проспектам, бродила со мной по вечерней
улочке, изобилующей аттракционами, вдоль которой располагались отели;
прислонившись к моему плечу, смотрела на лунную дорожку и слушала шорох
гальки, беспрестанно перемываемой сердитыми штормовыми волнами.
Hемудрено, что я видел ее всюду.
Бред, не правда ли? Похоже на исповедь психа. Любой нормальный человек
так и скажет. По счастью, в натуре моей в равной мере присутствуют и поэт,
и философ. Один уравновешивает другого, и благодаря этому я никогда не
теряю почву под ногами. Для этого мне слишком хорошо присуще чувство
реальности. Благодаря философскому складу, я всегда трезво смотрел на вещи
и стоически переживал неудачи, стараясь из каждого поражения извлечь
должный урок, покуда "поэт" причитал, и ныл, не то проклиная судьбу, не то
по-нероновски упиваясь трагедией.
Итак, "поэт" наслаждался обществом прекрасного призрака, "философ"
саркастически над ним посмеивался, пока сумма их однажды, проходя к своему