"Игорь Горностаев. Норик " - читать интересную книгу автора

беспокоя. Одного притащили в Черноземку. Так себе. Мелкий, худой, волосатый,
с клыками ощеренными. Сжигали потом. А вот дракона не довелось.
Рассказывали, что драконы горят лучше, красивым голубым пламенем.
Серебро от любой нечисти помогает? И всякое ли серебро? Говорил отец,
что есть особое серебро. Которое расплавить только колдуны могут, и от
которого огонь горячее может делаться. Мол, только из такого серебра
наконечники для болтов делать надо.
А сам колдун? Высокий, сухопарый, длиннолицый. Страха совсем не
внушает. Уважать его уважают. Но не так, как дружинника барона. И не как
лекаря. Урони дружинник что в грязь - никто не заметит. А над лекарем, поди,
смеялись бы зло, не как над Добрым Хрипуном.
Много мыслей билось у Норика в голове. Но главной среди них не
находилась. Новая заслоняла прежнюю, и любой вопрос отступал пред свежими
собратьями.
Все время размышлять о приятном да сказочном не получилось. Дох с
Нориком добрались до места, по которому на пастбище гоняли коров из соседней
деревни. Тропинка превратилась в многополосную тропу, каждая линия которой
была лишена какой либо растительности. Жирная грязюка, щедро удобренная
простодушными дойными животными, нападала на ноги пешеходов и не желала с
них сползать. Норик все же подустал вытаскивать ноги и переставлять их по
мелкой (до щиколотки) трясине. Наконец, путь двух человек отклонился от
курса ежедневных утренних и вечерних прогулок многоголового и разноголосого
деревенского стада.
Если бы кто обладающий острым взглядом, ну, например, коршун,
заинтересовался двигающейся парочкой, то он смог бы разглядеть на мордашке
мальчика легкое изумление, а на лике старика - присутствие глубокого
безмятежного сна. Что колдун спит на ходу Норику было не известно, так как
взирая на спину идущего впереди - даже заподозрить это невозможно. Удивление
паренька, с которого знаменитый художник Эллоральф мог запросто писать
своего "Заинтригованного ангела", у Норика вызвало нечто иное.
Удивило пренебрежительное отношение Доха к тому, что на языке военных
называется "внешний вид". Двигающийся впереди Норика человек не только не
снял сапоги, выйдя из деревни, как это сделал бы любой небогатый здешний
селянин или сам мальчик (он то как раз обувь не снял, поскольку не
полагалось по возрасту такое богатство). Колдун даже не очищал сапоги от
налипшей грязи, которая и на поросшей меленькой травой тропинке не хотела
соскакивать. "Как ноги-то передвигает?"- изумлялся Норик, на вскидку
оценивая увеличение массы обуви в треть пуда на единицу. Откуда деревенскому
было знать, что сапоги Доброго Хрипуна заговорены особым заклинанием?
Внезапно Дох остановился, и интервал между ним и мальчиком сократился
до одного метра. (Это колдун почувствовал приближение идущего навстречу
человека, проснулся и теперь стал вытирать сапоги о траву, сильно косолапя
ступни.) Потом спохватился и приказал Норику выполнить данное действие
вручную.
Пареньку это дело было не в первой (он сегодня уже успел лично привести
в порядок заплечную кладь колдуна после столь удачно завершившегося для
Норика полета торбы на середину раздолбанной телегами и лошадьми дороги) и
потому энтузиазма не вызвало. Ведь именно этим занятием и закончилась полоса
везения.
Да-да, именно этим.