"Максим Горький. О первой любви (Советский рассказ двадцатых годов)" - читать интересную книгу автора

- Много думала я о вас эти годы. Неужели это из-за меня пришлось вам
испытать так много тяжелого?
Я говорю ей что-то о том, что в мире, где живет она, - нет ничего
тяжелого и страшного.
- Какой вы милый...
Мне до безумия хочется обнять ее, но у меня идиотски длинные, нелепо
тяжелые руки, я не смею коснуться тела ее, боюсь сделать ей больно, стою
пред нею и, качаясь под буйными толчками сердца, бормочу:
- Живите со мной! Пожалуйста, живите со мной!
Она смеется тихонько и - смущенно? Ослепительно светятся ее милые
глаза. Она уходит в угол комнаты и говорит оттуда:
- Сделаем так: вы уезжайте в Нижний, а я останусь здесь, подумаю и
напишу вам...
Почтительно кланяюсь ей, как это сделал герой какого-то романа,
прочитанного мною, и ухожу. По воздуху.
Зимою она, с дочерью, приехала ко мне в Нижний. "Бедному жениться и -
ночь коротка" - насмешливо-печально говорит мудрость народа. Я проверил
личным опытом глубокую правду этой пословицы.
Мы сняли, за два рубля в месяц, особняк - старую баню в саду попа. Я
поселился в предбаннике, а супруга в самой бане, которая служила и
гостиной. Особнячок был не совсем пригоден для семейной жизни, он
промерзал в углах и по пазам. Ночами, работая, я окутывался всей одеждой,
какая была у меня, а сверх ее - ковром и все-таки приобрел серьезнейший
ревматизм. Это было почти сверхъестественно при моем здоровье и
выносливости, которыми я в ту пору обладал и хвастался.
В бане было теплее, но, когда я топил печь, всё наше жилище наполнялось
удушливым запахом гнили, мыла и пареных веников. Девочка, изящная
фарфоровая куколка с чудесными глазами, нервничала, у нее болела голова.
А весной баню начали во множестве посещать пауки и мокрицы, - мать и
дочь до судорог боялись их, и я должен был убивать насекомых резиновой
галошей. Маленькие окна густо заросли кустами бузины и одичавшей малины, в
комнате всегда было сумрачно, а пьяный капризный поп не позволял мне
выкорчевать или хотя бы подрезать кусты.
Разумеется, можно бы найти более удобное жилище, но мы задолжали попу,
и я очень нравился ему, он не выпускал нас.
- Привыкнете! - говорил он. - А то заплатите должишки и поезжайте, хоша
бы к англичанинам.
Он не любил англичан, утверждая:
- Это нация ленивая, она ничего не выдумала, кроме пасьянсов, и не
умеет воевать.
Был он человечище огромный, с круглым красным лицом в широкой рыжей
бороде, пьянствовал так, что уже не мог служить в церкви, и - до слез
страдал от любви к маленькой остроносой и черной швейке, похожей на галку.
Рассказывая мне о коварствах ее, он смахивал ладонью слезы с бороды и
говорил:
- Понимаю, - негодяйка она, но напоминает мне великомученицу Фимиаму, а
за то - люблю!
Я внимательно просмотрел святцы, - святой такого имени не было в них.
Возмущаясь моим неверием, он сотрясал душу мою такими доводами в пользу
веры: