"М.Горький. Жизнь Клима Самгина. Часть 3." - читать интересную книгу автора

в бок головою, схватил за ворот, но доктор оторвал его от себя и опрокинул
пинком ноги. Тот закричал:
- Всех не перебьете, сволочи-и! Расстрельщики-и! Макаров толкнул на
Самгина Алину, сказав:
- Второй переулок направо, дом девять, квартира Зосимова, - скорее! Я
Володьку выручу...
Самгин, подхватив женщину под руку, быстро повел ее; она шла покорно,
молча, не оглядываясь, навертывая на голову шаль, смотрела под ноги себе,
но шагала тяжело, шаркала подошвами, качалась, и Самгин почти тащил ее.
Испуг, вызванный у Клима отвратительной сценой, превратился в холодную
злость против Алины, - ведь это по ее вине пришлось пережить такие жуткие
минуты. Первый раз он испытывал столь острую злость, - ему хотелось
толкать женщину, бить ее о заборы, о стены домов, бросить в узеньком,
пустынном переулке в сумраке вечера и уйти прочь.
Он едва сдерживал это желание и молчал, посапывая, чувствуя, что если
заговорит, то скажет ей слова грубо оскорбительные, и все-таки боясь этого.
- Какие... герои, - пробормотала Алина, шумно вздохнув, и спросила: -
Володьку изобьют?
Самгин не ответил. Его не удивило, "что дверь квартиры, указанной
Макаровым, открыла Дуняша.
- О, господи! Какие гости! - весело закричала она. - А я самовар
вскипятила, - прислуга бастует! Что... что ты, матушка?
Ее изумленное восклицание было вызвано тем, что Алина, сбросив шубу на
пол, прислонясь к стене, закрыла лицо руками и сквозь пальцы глухо, но
внятно выругалась площадными словами. Самгин усмехнулся, - это понравилось
ему, это еще более унижало женщину в его глазах.
- Уведи меня... куда-нибудь; - попросила Алина. Клим разделся, прошел на
огонь в неприбранную комнату; там на столе, горели две свечи, бурно кипел
самовар, выплескивая воду из-под крышки и обливаясь ею, стояла немытая
посуда, тарелки с расковырянными закусками, бутылки, лежала раскрытая
книга. Он прикрыл трубу самовара тушилкой и, наливая себе чай в стакан,
заметил, что руки у него дрожат. Грея руки о стакан, он шагал по комнате,
осматривался. На маленьком рояле - разбросаны ноты, лежала шляпа Дуняши,
рассыпаны стеариновые свечи; на кушетке - смятый плед, корки апельсина;
вся мебель сдвинута со своих мест, и комната напоминала отдельный кабинет
гостиницы после кутежа вдвоем. Самгин брезгливо поморщился и вспомнил:
"Что хотел сказать Макаров в больнице?" Явилась Дуняша, и. хотя глаза ее
были заплаканы, начала она с того, что, обняв Клима за шею, поцеловала в
губы, прошептав:
- Ой, рада, что пришел!
Но тотчас же бросилась к столу и, наливая чай в чашку, торопливо,
вполголоса стала спрашивать, что случилось.
- Она - точно окаменела, лежит, молчит, - ужас!
Сухо рассказывая ей, Самгин видел, что теперь, когда на ней простенькое
темное платье, а ее лицо, обрызганное веснушками, не накрашено и рыжие
волосы заплетены в косу, - она кажется моложе и милее, хотя очень
напоминает горничную. Она убежала, не дослушав его, унося с собою чашку
чая и бутылку вина. Самгин подошел к окну; еще можно было различить, что в
небе громоздятся синеватые облака, но на улице было уже темно.
"Хорошо бы ночевать здесь..."