"М.Горький. Жизнь Клима Самгина. Часть 2." - читать интересную книгу автора

улыбкой, которая смягчала и красила его грубое лицо, он продолжал:
- Шабаш! Поссорился с Варавкой и в газете больше не работаю! Он там на
выставке ходил, как жадный мальчуган по магазину игрушек. А Вера Петровна
- точно калуцкая губернаторша, которую уж ничто не может удивить. Вы
знаете, Самгина, Варавка мне нравится, но - до какого-то предела...
- Вы, батенька, скоро со всем миром поругаетесь, неуживчивый человек, -
проворчал Робинзон, предлагая Инокову папирос. - За что вы регента
напугали?
Иноков взял папиросу, посмотрел на нее, сломал, бросил на поднос и
вздохнул, расправляя плечи, прищурив глаза.
- О регенте спросите регента. А я, кажется, поеду на Камчатку, туда
какие-то свиньи собираются золото искать. Надоела мне эта ваша
словесность, Робинзон, надоел преподобный редактор, шум и запах несчастных
машин типографии - все надоело!
- Очень последовательно! - иронически заметил Робинзон. - Выскочить из
газеты в Камчатку...
Самгин нашел, что теперь можно уйти. Пожимая его руку, Иноков спросил с
усмешкой:
- Строго осудили меня, а?
- Не могу судить, не зная мотивов, - великодушно ответил Самгин.
С недоверием к себе он чувствовал, что этот парень сегодня стал
значительнее в его глазах, хотя и остался таким же неприятным, каким был.
"Ведь не подкупает же меня его физическая сила и ловкость?" - догадывался
он, хмурясь, и все более ясно видел, что один человек стал мельче, другой
- крупнее.
Дома он тотчас нашел среди стихотворений подписанное - Иноков. Буквы
подписи и неровных строчек были круто опрокинуты влево и лишены
определенного рисунка, каждая буква падала отдельно от другой, все
согласные написаны маленькими, а гласные - крупно. Уж в этом чувствовалась
искусственность.

Сударыня!

- читал Клим, нахмурясь.

Я - очень хорошая собака!
Это признано стадами разных скотов,
И даже свиньи, особенно враждебные мне,
Не отрицают некоторых достоинств моих.

Но я не могу найти человека,
Который полюбил бы меня бескорыстно.

Я не плохо знаю людей
И привык отдавать им все, что имею,
Черпая печали и радости жизни
Сердцем моим, точно медным ковшом.

Но - мне взять у людей нечего,
Я не ем сладкого и жирного,